Пошла в сторону туалетных комнат. Постояла, собираясь с духом. Потом дернула на себя дверь с буквой «М». Федулов стоял к ней спиной, и она стыдливо зажмурилась. Но потом поняла, что стоит он не возле писсуара, а рядом с высоким мусорным бачком, что-то делает там, погрузившись в него рукой. Она закрыла дверь и прислонилась к стене. Оглядела зал.

Спортсмены оккупировали левую сторону помещения, недалеко от них расположились болельщики из фанатского клуба, Дима в том числе. Ближе всех к ней сидели члены экипажа. Лаврушин в окружении бортпроводников. Камаев, как всегда, сел наособицу: не так далеко, но и не близко, вроде как со всеми, а вроде и сам по себе. Не забыть бы напомнить Наталье о той сплетне, которую она хотела, но не успела рассказать. О Камаеве. Она задержалась на нем взглядом. Красив, зараза. Восточная кровь дала ему смуглую кожу, темные жесткие волосы и глубокие светло-карие глаза. Она мысленно надела на него чалму и халат. Вот же угораздило ее влюбиться в этого ордынца.

Антон, что-то рассказывающий Наталье, вдруг поднял глаза, и минуту они смотрели друг на друга. Внезапно Жанна, подчиняясь какому-то интуитивному чувству, еле заметно кивнула ему и сделала подзывающий жест рукой. Антон отвернулся и продолжил разговор дальше. Жанна досадливо сморщилась.

– Пойду пройдусь, – Антон встал и потянулся во все стороны. – Спина затекла. Эти кресла инквизиторы какие-то придумали.

Наталья осталась и продолжила болтать с Майей. Этих двоих переговорить не смог бы и сам команданте. Жанна чуть прошлась вперед, и вскоре их пути с Антоном пересеклись.

– Как думаешь, долго нам тут еще торчать? – Антон спросил лениво, вроде как просто для поддержания разговора, и тут же понизил голос: – Ты чего там обмигалась вся? Я уж было решил, что на свидание приглашаешь.

Жанна изумленно вытаращила глаза, но потом сообразила, что Антон, как обычно, пытался пошутить.

– Не до смеха. Там в туалете парень этот, хоккеист. Мне кажется, он что-то спрятал в урне.

– Я даже знаю, что спрятал, – усмехнулся Антон. – Мокрое полотенце?

– Это серьезно, Антон. У нас умер человек. Компания может разориться, если вину повесят на нас. Тебе хорошо, тебя папа в другое место пристроит. А нам куда? Мы тут все не от хорошей жизни.

– Да ладно!

– Антон, ты хоть что-то видишь, кроме себя? Степана Андреевича на пенсию ушлют. И он без неба сразу загнется или пить начнет, меня тоже в другую компанию не возьмут…

– Почему? – Антон уставился на нее с неподдельным любопытством.

– Потому. У Натальи ипотека… Ну, разве что Майка…

– Почему тебя не возьмут в другую компанию? – перебил Антон. – Слушай, я тоже все время думал, чего ты в «Скайтрансе» делаешь? У тебя английский приличный, я знаю, да и со всеми другими параметрами нормально. Колись.

Жанна посмотрела на него и опустила глаза. Антон терпеливо ждал.

– А ты потом глянешь, что там в урне? – Антон кивнул. – Ты вымогатель. – Антон довольно улыбнулся. – Ну хорошо. Меня никуда не возьмут, потому что я в черном списке. – Антон картинно вздернул брови домиком. Жанна шумно выдохнула. – Вот же прицепился. Смотри, проболтаешься, я тебя из самолета выкину. Без парашюта. Ну, я пассажира избила.

– Чего? – Антон отступил на шаг и недоверчиво оглядел ее со всех сторон, как бы впервые видя. – Да ладно заливать! Ты? За что?

– На это уговора не было. Ты спросил «почему», я ответила. «За что» – это уже другой вопрос. Но как-нибудь потом… расскажу. Проверь урну, а? Будь человеком.

– Что для родной компании не сделаешь, – Антон направился к туалету.

Навстречу ему из дверей вышел хоккеист и, не глядя по сторонам, пошел было в сторону остальных игроков, но передумал и направился к Алене с Викторией.

Антона не было минут пять. Жанна начала нервничать. Что так долго? Он там решил сначала все свои дела переделать? Хоть самой беги. Но тут Антон вышел, в руках у него что-то было. Он старательно закрывал это локтем.

– Нашел? Что?

Он протянул ей плоскую бутылку с золотистой крышкой.

– На самом дне валялась, под грязными полотенцами. Видишь, на какой подвиг я ради тебя согласился.

– Вижу. Выдам тебе премию: лайков в инсте отсыплю.

Антон склонился в шутливом поклоне. Потом они повернулись спиной к залу, и Жанна открутила крышку и поднесла к носу.

– Коньяк.

– Конечно, – Антон щелкнул ногтем по этикетке. – Метакса. Из Греции. Видишь, нет акцизной марки и надписи на греческом.

Жанна посмотрела на потолок:

– Кажется, я все поняла.

Глава 10

Лаврушин смотрел на бутылку в руках Антона и на глазах веселел.

– Вы просто сыщики, ребята. Эти… как их… – он пощелкал пальцами.

– Ниро Вульф и Арчи Гудвин?

– Кто? – Лаврушин хлопнул глазами. – Этот… как его… «элементарно, Ватсон». Короче, не суть. Молодцы. Давайте сюда, пойду с Мухиным говорить. А то выдумал, иски они подавать будут!

Жанна с Антоном переглянулись.

– Не факт, что эта бутылка из самолета. Может, она там уже сто лет валяется, – Антон все еще держал бутылку на сгибе локтя.

Видимо, Лаврушину такой поворот событий не понравился, он расстегнул ворот рубашки и повертел шеей.

– Все равно ее надо отдать полиции, может, там остались отпечатки.

– Которые вы затерли своими руками, – голос Камаева застал их врасплох, как и он сам, появившись неожиданно за их спинами.

– Вы, конечно, лучше знаете… – слова вырвались у нее раньше, чем она успела осознать, что говорит и кому. Жанна проглотила конец фразы.

Камаев удивленно посмотрел на нее.

– Думаю, что лучше, – спокойно ответил он. – Но вы правы, бутылку надо отдать полиции. Если причина смерти коньяк, они это обнаружат.

– Вот! – Лаврушин протянул руку к Антону.

– Сначала положите бутылку в пакет, – негромко скомандовал Камаев, и Лаврушин послушно отдернул руку.

– Все равно я иду к Мухину, – Степан Андреевич упрямо наклонил голову и двинулся к тренеру, как бык на тореро.

Камаев слегка пожал плечами. Жанна поняла, что поиски пакета поручены ей, и пошла выполнять задание.

Мухин все тер виски. Это давление убьет его когда-нибудь. Переходить на сильные лекарства не хотелось. Любая зависимость казалась ему неприемлемой. Это ограничение, несвобода. Рабство. Человек – заложник бренного тела. Тело нуждается в еде, комфорте, сексе, славе, признании. Но все это отходит на второй план, если тело испытывает боль. Значит, боль и есть настоящий повелитель…

– Геннадий Павлович, есть разговор.

Мухин увидел Лаврушина и встал.

– Ну давай.

– Да лучше сядь. Разговор не быстрый. Парень твой не по нашей вине умер. Надеюсь, ты понимаешь.

– Следствие разберется, – буркнул Мухин. Он и сам частично не верил в вину авиакомпании, но упрямо