– То есть, – подвёл итог Феликс, – вы были обручены с Ванессой, но в итоге заключили брак с госпожой Габриэллой Трейтс, которую ваш дядя подыскал вам в супруги как дочь преуспевающего делового партнёра по бизнесу?

– Да, так, – подтвердил Оберан.

– То есть ты её не любишь? Это всего лишь брак по договору? На самом деле ты любишь меня? – Огромными влажными глазами Ванесса уставилась на моего супруга.

Я почувствовала острый укол зависти. Эта девушка даже плакать умеет красиво: тушь не потекла, нос не раскраснелся, только на чёрных ресницах трепетали крошечные слезинки.

Все собравшиеся в комнате напряглись. Не мог же Оберан сейчас сказать, что не любит меня, ведь совсем недавно доказывал магвмешу обратное. Нестыковочка получается. Я почувствовала, что эта наглая девица и без кольца-артефакта вьёт верёвки из моего супруга, а потому надо экстренно спасать Оберана и свою репутацию:

– Во-первых, прекратите виснуть на чужом мужчине, – сказала я максимально холодным тоном. – А во-вторых, что за дурацкий вопрос? Если бы он меня не любил, то не женился бы.

– Он мой жених, а не чужой мужчина! – моментально окрысилась бессовестная девица. – И вообще, наша свадьба была назначена на первый день снежья, что вот-вот наступит! Мы даже приглашения уже по всем родственникам разослали! Если бы не вы… не вы… – она зашипела на меня с яростью.

– И правда, несколько странно выходит, – задумчиво почесал Феликс свои вихры на голове. – Господин Оберан длительное время готовился к свадьбе с сей прелестнейшей девушкой, но почему-то неожиданно встретил вас, Габриэлла, влюбился с первого взгляда и стремительно женился, даже не уведомив свою невесту о разрыве отношений. Я понимаю, если этот брак был исключительно по контракту, как слияние двух крупных дел по торговле специями и пряностями, но вы уверили меня в обратном. К тому же… э-м-м-м… не знаю, как сказать тактичнее, но я понял бы господина Оберана, если бы Ванесса увела у вас супруга, но в упор не понимаю, как он мог влюбиться с первого взгляда в вас при наличии такой очаровательной невесты. Поневоле задумаешься, а не использовали ли вы запрещённую магию?

Ух… Кажется, я попала. Только что мне очень прозрачно намекнули, что подозревают меня как минимум в незаконном использовании приворотных чар, а как максимум – ментальных. Я не винила Феликса в его подозрениях, так как невооружённым глазом было видно, что я лет на десять старше Ванессы, а мой вес килограмм на десять больше. Ну, одно из двух… Или сейчас рассказать, что мы заключили брак с Ашенхаем, накурившись наргиле с подозрительным составом в кабаре-борделе «Райский остров» и тем самым загубить репутацию сразу двух знатных родов, или… Прости, Оберан, я молчала до тех пор, пока меня не стали обвинять в незаконном использовании магии.

– Вообще-то, у меня есть все основания полагать, что эта девушка, – я мотнула головой в сторону Ванессы, – обманом пыталась заставить Оберана женить на себе!

– Неправда! Я люблю Оберана, – возмутилась девушка и стиснула свои крошечные кулачки.

Ого! Что-то я вообще не могу понять, что тут происходит. Не сказала бы, что она откровенно соврала. Нет, лукавство наверняка было, и замуж она за него хотела не только из-за любви, но и из-за хорошего состояния тоже… Но как-то это совершенно не вязалось с тем, что она ходила на свидание в мустафанский ресторан с другим мужчиной.

Оберан посмотрел на меня с немой укоризной в глазах. Ну, да, он сам хотел по-тихому разобраться со своей невестой, а теперь из-за меня их отношения вытащили на всеобщее обозрение.

– И позвольте уточнить, на чём основываются ваши подозрения, госпожа Габриэлла? – вежливо уточнил господин Туросски, хотя было видно, как сильно ему не нравится сложившаяся ситуация. Сейчас он был скорее на стороне Ванессы, чем на моей.

– На Оберане был надет артефакт с сильнейшей магией внушения. Пока он носил кольцо, он и помыслить не мог о том, чтобы расстаться с Ванессой! – Я ткнула пальцем в Ванессу, а та округлила глаза от удивления. Хорошо играет, шельма!

– А где сейчас находится это кольцо? – оживился Феликс, вновь почуяв, что дело серьёзное, и за раскрытие его могут повысить в должности.

Магия внушения – шутка ли! Магов-менталистов в Таршере рождалось очень мало, один на тысячу, и все они стояли на строгом государственном учёте. В подростковом возрасте, когда юные маги поступали в учебные заведения, их в принудительном порядке проверяли на ментальные способности. Даже тех, у кого находили лишь зачатки этого дара, отправляли в столичную Магическую Академию Ментальной Магии на обучение за счёт короля. Большинство молодых людей, а иногда даже и девиц с удовольствием развивали свой дар под чутким руководством ректора академии – Кристофера Дарси. А кто же откажется, когда за твоё обучение платит король, тебе назначается внушительная стипендия, а по окончании обучения гарантированно предлагают тёплое местечко на государственной службе?

Конечно, всё это происходило не без ложки дёгтя. Во-первых, если студент согласился развивать свой ментальный дар, то он подписывал документ, в котором обязался работать на короля весь остаток своей жизни. Во-вторых, Кристофер славился суровостью и жёсткостью по отношению к своим студентам. На протяжении всех пяти лет обучения у них практически не было выходных и времени на то, чтобы съездить увидеть своих родных. Некоторые иногородние ученики всё время учёбы не имели возможности вырваться, чтобы увидеть семью. Но и не это было самым сложным! Ходили слухи, чтобы научиться управлять ментальной магией и ставить щиты, студенты вначале тренировались парами, а затем проходили практику с Кристофером Дарси лично. На самых первых практических занятия необходимо было залезть в голову своего партнёра и заставить вспомнить его самые страшные и горькие моменты своей жизни. Только большая эмоциональная встряска давала нужный толчок, который первоначально служил основой для построения ментального щита. А в процессе учебных занятий постепенно на поверхность вылезали самые потаённые желания студентов, самые грязные мысли, все чувства и привязанности. Многие отмечали, что к концу обучения студенты Магической Академии Ментальной Магии неуловимо менялись характерами, и большинство из них до конца жизни работало на государство, не вступая в браки и не заводя детей. Даже друзей у менталистов, как правило, не было – лишь соратники по обучению. Но это было скорее следствием развития дара, нежели строгостью обучения. Что за радость знать, что твоя жена думает о красавчике-конюхе или сосед улыбается в глаза, а сам завидует твоей высокой зарплате и личному экипажу? Разумеется, находились те, кто считал ментальную магию не даром, а проклятием, и как только выяснялось, что у них есть к этому предрасположенность, добровольно шли на маготомию – пожизненную магическую чистку и запечатывание дара. Такие маги переставали быть магами вообще. Навсегда.

Моё заявление, что на Оберане находилось кольцо не просто с приворотными чарами, а с ментальным внушением, прозвучало как серьёзнейшее обвинение в адрес Ванессы и её сообщника. Было очевидно, что сама она поставить такие чары не смогла бы, а значит, тот, кто устанавливал их, – как минимум государственный преступник.