Народ одобрительно взревел.

— Человек не должен жить на земле праздно. Господь видит в каждом из нас Своего друга, помощника и со-работника, способного приумножить красоту и многообразие Божиего мира, увидеть глубочайшие, сущностные связи различных сторон Бытия. Наука помогает человеку увидеть и постичь все величие Его замысла. Господь любит нас, Господь не хочет, чтобы люди жили в нищете и прислуживании кумирам. В основе социализма лежат глубоко христианские идеи, ибо сказано: по делам их узнаете их. Капитализм привел человечество к двум жесточайшим войнам в истории человечества. Капитализм низвел человека до потребителя, денно и нощно вынужденного бояться голодной смерти. Да, испытания закаляют душу, но поглощенный заботой о хлебе насущном человек не может себе позволить по-настоящему задуматься о своей роли в великом замысле. Я призываю всех добрых христиан отказаться от ложных идеалов и построить новое, справедливое общество!

Святой Престол сделал свой выбор, чуть ли не впервые в истории согласившись взглянуть на мир открытыми глазами и признать очевидное. Папа не дурак и видит, к чему все идет. Если Павел IVпо-привычке будет обслуживать интересы капиталистических элит, его преемникам придется венчать содомитов. Ну не приятно! Это же чистой воды сатанизм! Ну и доминирующая политика-экономическая модель соответствует: борьба с «пережитками и мракобесием» ушла в прошлое, все канонические религии чувствуют себя хорошо. Научный атеизм, впрочем, из школ не уйдет никогда — полезная для формирования критического мышления штука. С другой стороны — в 90-е не больно-то помогало, и имеющие научную степень по этому самому атеизму товарищи «заряжали воду» вместе со всей страной.

В дверь постучали, я выключил телек — сейчас будет не до него — и пошел открывать, по пути порадовавшись тому, насколько я стал эффективный. Загранка получилась любо-дорого посмотреть! Ну и что, что пересравшиеся страны-члены блока НАТО запретили мне въезд в их страны? Я и так туда не собирался! Контент и промышленный продукт пока не трогают, соблюдая реноме радетелей за свободу слова. А у нас ее чтоли нет? Гражданин СССР полностью свободен в своем желании хвалить такую замечательную Родину. Вправе и ругать — сотни тысяч «доброжелателей» не покладая рук строчат анонимки, руководствуясь исключительно благими намерениями! Вот ворует директор цеха, собака такая, взятки носит. В такие вещи государство тыкать носом нужно обязательно, с непременным поощрением гражданина за бдительность. Ну а если несознательный товарищ, вопреки объективной реальности, Родину не любит и пытается вредить, значит он либо куплен ЦРУ или сумасшедший — не даром диссидентов в дурдом сажают, подлечиться.

Карательная психиатрия нынче не приветствуется. Ряд препаратов, шоковые терапии и прочие пыточные атрибуты запрещены, теперь буйным дают живительные транквилизаторы, от которых те становятся мирными. Галоперидол — который, конечно, та еще бяка, потому что мозги сушит, но объективно помогает тысячам больных — применяется только в связке со снимающими болезненные побочные эффекты препаратами. Санитаров за злоупотребления карают беспощадно. В качестве пряника подняли зарплату, чтобы на такую неприятную работу шли не только от безысходности или срывать зло на больных бедолагах.

С сердечным трепетом открыв дверь, расплылся в улыбке: на пороге стояла одетая в серый короткий плащ, черную шляпку и черную длинную юбку, надевшая на лицо модные французские солнечные очки, жующая жвачку и держащая в руке ручку чемодана на колесиках, Виталина.

— Я недовольна! — заявила она и зашла в квартиру.

Поежившись, я отобрал у нее чемодан, помог снять плащик и спросил:

— Почему?

Обняв меня, любимая жена прошептала на ухо:

— Заделал ребенка, а теперь под пули лезешь!

Отстранившись, сняла очки и жалобно посмотрела на меня влажными глазами:

— Не делай так больше!

— Я не могу, — грустно — потому что кто вообще на пули лезть хочет⁈ — улыбнулся я. — Исторический процесс по-разному поворачивается. Будет сильно надо — придется лезть.

Шмыгнув носом, Вилка погладила меня по щеке:

— Угораздило же меня.

— Меня угораздило не меньше, — погладил ее в ответ. — До появления наследника буду сидеть на попе ровно, чтобы ты не нервничала.

— Я думала, ты будешь рад, — надувшись, она отстранилась и принялась снимать туфли.

— Так я рад! — развел я руками. — Просто мы подошли к делу сознательно, все расписали и спланировали, получив закономерный результат. Я знал, что ты вернешься беременной.

— Скучный ты человек, Ткачев, — вздохнула она. — Пожрать бы.

— Это есть! — заверил ее я, взял за руку и повел на кухню. — Рассказывай, как съездила.

— В те моменты, когда не следила за тобой через телевизор и переживала — отлично, — улыбнулась она. — Я теперь восходящая звезда литературного мира, жена скандально известного, запрещенного на законодательном уровне во многих странах Сергея Ткачёва и пример для подражания всех мечтающих об «из грязи в князи» клуш. Меня принимали в лучших салонах Парижа как имперскую княжну — за ручки подружки водили, джентльмены как кот на сливки глазели…

— Моё! — вклинился я.

— Вот потому и не лезь под пули! — ткнула она в меня пальцем. — Я после тебя ни с кем жить не смогу.

— Приятно, — признался я.

— Приказа делать «приятно» так и нет, — прижавшись, она чмокнула меня в губы и прошептала. — Но есть желание.

— Остынет, — кивнул я на кухню.

Не убоявшись, Виталина потащила меня к спальне:

— Разогреем!

* * *

Неделя после возвращения получилась очень динамичной: я ходил по СМИ, дал три пресс-конференции, возглавил митинг в поддержку албанской революции, проконтролировал запись третьей пластинки Магомаева, сводил Вилку в театр на «Гамлета» в исполнении Высоцкого и много торчал на Мосфильме — «Звездные войны» сами себя не доделают.

Ночевали все это время в «Потёмкине», слушая ласковые мамины жалобы:

— Сказал бы мне кто года три назад, что в тридцать один год бабушкой стану — я бы шиш поверила!

— Акселерация, — заметил я.

— Весь в меня, — вздохнула родительница и взбодрилась. — И ничего — как-то же в люди вышла: дом, муж, шестеро детей.

— Все буржуйки Европы в твоих платьях ходят, — добавила Виталина.

— Точно! — рассмеялась мама. — Отсюда-то не видно: то дом, то фабрика, забывается. Ух, Монте-Карло, конечно! — с улыбкой зажмурилась. — Красиво-о-о… Но дома все равно лучше.

— Лучше! — охотно согласился я.

Особенно мне.

Сегодня у нас перелет до Байканура, но сначала нужно зайти в Министерство связи — секретарь