Мурат с Кругловым вернулись почти в два часа ночи. Ночи короткие стоят, двигаться нужно в темпе.

— Серег, вообще-то все плохо, — начал свой доклад Мурат, хлебая из кружки горячий чай. Эрзац конечно, из листьев черники, земляники и других, росших под ногами ягодных кустиков.

— Что, прям совсем никак? — подняв бровь, в надежде на лучшее спросил я.

— Ну, почти. Есть один овраг, но придется поработать.

— Излагай! — кивнул я.

— Два БТРа, стоят по обеим сторонам, наверху. Если идти прямо так, расстреляют как в тире, — казах махнул рукой.

— А теперь «повидло», — подтолкнул я Мурата, понимая, что это еще не все.

— Вокруг них, в радиусе двух километров, никого. Точнее, почти никого.

— Уточни, чего мнешься, — задергался я от нетерпения.

— Там поля вокруг, будем как на ладони. Где-то в километре, стоят палатки фрицевские. Техники никакой. Даже грузовиков нет. Поэтому и говорю, что почти никого.

— Палаток много?

— Десяток, и не наши шатры, маленькие совсем. Человека на четыре каждая.

— Значит, два взвода пехтуры, так?

— Выходит так, а эти на БТРах овраг пасут, потому что он в низине и большой. Техника пройти сможет. Короче, если решим, как подойти к оврагу, дальше проще. От оврага до позиций наших красноармейцев километра четыре и вроде там тихо. Извини, дотуда не дошли. Мимо говнюков на брониках никак не пройти. А обходить далеко.

— Короче, выход один. Все ползут туда и как можно ближе, и — ждут. Толян ведет. Ты со мной остаешься, работаем двумя веслами. Так? — я показал казаху на свою фузею.

— Сам так и подумал. У тебя патроны-то еще есть?

— Три десятка. Хватит, много и не взять было, да и незачем, шли-то для одного выстрела. Меня еще Истомин хомяком обозвал, когда я карманы набивал «своими». Остались только те, что со Штатов привезли. Там по тысяче тех и тех дали, очень уж дорогие. Но я просил, чтобы и дальше возили. Да стволы запасные вроде не послали. Только мои переделывать надо, а это время.

— Вот и пригодятся твои патроны. Ну, надо двигать, а то рассветет через пару часов.

— Поднимай людей, — я посмотрел на молчавшего весь разговор Зимина.

— Опять стрельба, — покачал головой он, — ну не можем мы, как нормальные люди, тихонечко прийти, нагадить и уйти.

— Через тернии к звездам. А вообще, как ты собирался к немцам в глубокий тыл залезть без шума, точнее выбраться. Залезли-то как раз тихо. Ведь все сделали.

— Да, прав ты. Как всегда, — вздохнув как-то тяжело, ответил Саня.

— Сань, если придумал чего, излагай. Знаешь же, всегда выслушаю. Если нет, давай работать.

— А если эти черти палаточные к нам устремятся? Будем вшестером отстреливаться от двух полноценных взводов?

— А вот это уже будет твоя и Вано работа. Мурат, БТРы с МГ?

— Один с чем-то большим. Издалека не разглядел, но, похоже, зенитка «двадцатка» вроде.

— Отлично, то, что дохтур прописал. Выходим через пять минут. Тушите костер, оправляйтесь и по коням.

— Есть! — уже довольно бодро ответили Мурат и Зимин. Хотя, конечно, храбрились, не железные ведь, устали все как собаки.

Позицию казах присмотрел что надо. Местность с небольшим понижением к оврагу, БТРы как на ладони. Правда, сетку фрицы натянули, но это им не поможет.

Задумка была сложной, но в принципе выполнимой. Нужно расстрелять всех, кто находится в бронетранспортере и рядом, но не повредить технику. Задачка, однако.

Мурат помог мне немного окопаться, мало ли. Я улегся, разместил рядом кусок брезента, на него высыпал патроны. Сам казах разместился в трех метрах от меня. Не спеша, выставил прицел, зарядил. Расстояние приличное, метров семьсот, ну, да ладно.

Вокруг БТРов было тихо. Горели костры, бродили часовые. После получаса наблюдений насчитали четверых бодрствующих. По двое у каждой машины. А расположились они грамотно, хотя в чистом поле разве спрячешься? Но они тут себя хозяевами чувствуют, почти и не маскируются. Не стреляные, что ли?

— Мурат, я начинаю, — прошептал я.

— Давай, я на подхвате, когда метаться начнут.

— Да они в такой тишине обосрутся сейчас. И как они удачно ракетки свои пускают, светло как днем.

— Ага, а сами вокруг не видят, наверное, ни хрена.

— Ну, приступим помолясь, — выдохнул я.

— Чего? — испуганно, с таким неподдельным удивлением спросил казах.

— Не бери в голову, гляди давай.

Начали мы отлично. Два моих выстрела, казалось, прогремели громом в ночи. На спящих немчиков обрушилась кара с небес. Выскакивая из броников, где спокойно спали, немцы не оборону занимали, а в панике метались из стороны в сторону.

«Блин, лучше бы уж залегли. Мечутся так, что хрен попадешь. Два раза подряд промазал и, кажется, слышал как ругается казах, тоже мажет, наверное», — пронеслось в голове.

Вот наконец кто-то сообразил, ствол зенитного автомата пополз вниз и в нашу сторону.

— Серега, видишь их? — проговорил Мурат.

— Конечно, — ответил я, на самом деле видя противника не так чтобы очень хорошо. Ракеты пускать перестали, сообразили, видимо, что сами подсветку дают. Да, недооценивать гитлеровцев нельзя. Умные, собаки.

Тот воин, что стоял у зенитки, уже успел выпустить три или четыре снаряда. Мурат, смещаясь вправо от меня, стрелял в воздух, отвлекая стрелка. В темноте вспышки от его винтовки, служили хорошим ориентиром. Я тем временем поймал в прицел щиток орудия. На БТРе он был небольшим, и моя пуля, насквозь пройдя через него, выбросила стрелка наружу. Скорее всего, с дырой в животе.

— Серег, МГ на втором, — это вернулся на свою позицию казах.

— Понял, работаю, — коротко бросил я и, поймав в прицел тушку за пулеметом, повторил выстрел.

Зашибись стрелять из такого ствола летней ночью. Уже светлеет, видимость вполне устраивает. Ветра нет совсем, выстрел с шестисот — семисот метров, как в тире. Убрав третьего возле зенитки, перевел взгляд на второй БТР, заметил, как Мурат снял очередного пулеметчика.

— Ребята подобрались, — перекрикивая грохот моей винтовки, доложил казах.

Да, все то время, что мы расстреливали полуспящих гансов, остальные подобрались на дистанцию выстрела из автоматов. Нам оставалось только контролировать, чтобы какой-нибудь ухарь не спрятался где-нибудь.

— Серег, тот, что с зениткой, свалит сейчас, — завопил казах.

— Куда это ты собрался, — пробубнил я вслух.

Бух, затвор. Бух, черт, как жаль, что всего три патрона в магазине.

— Заряжаю, — крикнул я.