– Нельзя, Федя! – строго ответил Кузьмич. – Это твое личное семейное дело, и ты сюда официальные органы не приплетай!

– Семейное дело? – мрачно повторил Федор. – Ты, Кузьмич, странно рассуждаешь. Ты же мне кум, значит, можно сказать, родственник. А потом, я тебе за это время сколько денег переплатил – страшное дело! Не грех и отработать!

– Это ты, Федор, странно рассуждаешь, – резко оборвал его представитель власти. – Странно и даже глупо! Ты только представь – объявлю я Верку твою в розыск. Даже, к примеру, поймают ее. Вряд ли, конечно, но чего не бывает. И, допустим, найдут при ней твои деньги. Сразу первый вопрос: что за деньги? Откуда деньги? Почему у простой бабы такие деньги?

И кому, как ты думаешь, этот вопрос зададут? Само собой, мне, потому как я ее в розыск объявил. И что я смогу ответить? То-то!

Кум мрачно взглянул на Федора:

– Денег, само собой, нам не отдадут, а неприятностей лично мне будет выше крыши. Потому как скажут, что я с кем надо своевременно не поделился… а насчет того, что ты мне какие-то деньги платил – так, во-первых, ничего такого никогда не было, во-вторых, платил ты мне совсем мало и, в-третьих, – ты мне не просто так платил, а чтобы я закрывал глаза на твои художества по части краж из товарных вагонов и скупки краденого. Так что, Федя, хоть ты мне и кум, то есть почти что родня, но в этом твоем семейном вопросе я тебе помочь ничем не могу. И если других вопросов у тебя не имеется, так я поеду по своим делам, потому как мне нужно бороться с разгулом преступности на вверенной территории до полного ее уничтожения.

Мотоцикл затарахтел, Кузьмич исчез в облаке пыли, а Федор остался один на один со своими проблемами.

К счастью, рассол сделал свое дело, похмелье отпустило, и к Федору вернулась способность соображать.

Сообразил он следующее: поскольку на кума рассчитывать не приходится, придется своими собственными силами попытаться найти беглую Верку и вернуть если не ее саму, то хотя бы украденные деньги.

Однако, чтобы ее найти, нужно непременно знать, куда она направилась…

Единственное, что могло ему помочь в этом вопросе, – Веркин паспорт, где был указан адрес ее регистрации.

Паспорт пропал, но за тот год, что Верка провела на полустанке, Федор неоднократно в этот паспорт заглядывал. Из чистого любопытства или по какой-то еще неясной причине.

Заглядывать-то заглядывал, да только память у него под действием физического труда на свежем воздухе и крепких алкогольных напитков заметно ухудшилась.

Федор уселся на крыльцо и стал мучительно вспоминать проклятый адрес.

Ну, для начала он точно помнил, что Верка жила в Санкт-Петербурге. Но Петербург – город большой, куда больше ближнего поселка городского типа и даже, может статься, больше райцентра, так что найти в нем Верку наверняка будет непросто.

Было в паспорте и название улицы, и даже номер дома и квартиры…

И тут у Федора случилось внезапное озарение: он отчетливо вспомнил эти несчастные номера! Дом был номер четырнадцать, а квартира девять. Так точно он вспомнил эти цифры потому, что вместе они составляли чрезвычайно важное когда-то для Федора число. Давно, во времена его бурной молодости, четвертинка водки, иначе говоря «маленькая», стоила в магазине один рубль сорок девять копеек, и эта цена прочно впечаталась в память Федора навечно.

Однако нужно было еще вспомнить название улицы, потому что без него номера дома и квартиры немного стоили.

Название улицы тоже было какое-то интересное, оно тоже что-то говорило Федору… напоминало ему какой-то значительный и яркий эпизод его запутанной биографии…

После невыносимого умственного напряжения он вспомнил, как много лет назад выпил вдвоем с механизатором Григорием Будылем четыре бутылки водки «Стрелецкая». Наутро они с Гришкой проснулись в совхозном коровнике в таком состоянии, что очень долго не могли вспомнить, кто из них Федор, а кто – Григорий… да, героические были времена!

Ну да, спохватился Федор, то была водка «Стрелецкая», а у Верки в паспорте – улица Стрелецкая, очень может быть, в честь той самой водки и названная!

Точно! Улица Стрелецкая, дом четырнадцать, квартира девять!

Федор ополоснул физиономию, надел самый свой приличный пиджак, предварительно очистив его от соломы и сенной трухи, и отправился к переезду. Дядя Паша на своей дрезине подбросил его до поселка, а там Федор сел в междугородный автобус и к середине дня уже прибыл в славный город Санкт-Петербург.

Здесь, правда, у него случился небольшой прокол.

Не зная города, но обладая природной сметкой, Федор подошел к остановке маршруток и спросил курившего поблизости смуглого водителя, как доехать до Стрелецкой улицы.

Тот посмотрел на Федора без интереса, затоптал окурок и проговорил с сильным акцентом:

– Нэ знаю такой улица.

– Вот чурка безразмерная! – вполголоса возмутился Федор. – Как он может людей возить, когда никаких улиц не знает! Завезет неизвестно куда! Понаехали тут…

У водителя, однако, оказался отличный слух.

– Кто чурка?! – возмутился он. – Зачэм чурка?! Зачэм понаехали? Я все улицы знаю! Нэт такой Стрелецкой!

Федор раздувать конфликт не стал, тем более что на горизонте появились решительно настроенные коллеги и соотечественники водителя. Махнув рукой, Федор зашагал к метро, думая, что как-нибудь иначе найдет нужную улицу. И тут его окликнула чистенькая старушка в кружевной летней шляпке.

– Молодой человек, – сказала она высоким детским голосом. – Вы меня, конечно, извините, но только я случайно слышала ваш разговор. Тот водитель прав, у нас в городе действительно нет Стрелецкой улицы. Может быть, вы перепутали название?

– Чего тебе надо, бабка? – проворчал Федор, неприязненно оглядев старуху. – Ничего я не перепутал! Ты что – поголовно все улицы здесь знаешь?

– Все! – строго ответила старушка. – Я, к вашему сведению, пятьдесят лет в этом городе такси водила, безо всяких этих новомодных навигаторов! И нечего мне хамить, я в своей жизни хамства побольше вашего видела! Нет такой Стрелецкой улицы! Елецкая – есть, а Стрелецкой – нету!.. – и заслуженная таксистка гордо удалилась, напоследок окинув Федора неодобрительным взглядом.

А Федор удивленно зашевелил губами:

– Елецкая! Ну да, как же я забыл?

Та водка, которую они пили с Гришкой Будылем, была от природы действительно «Стрелецкой», но три первые буквы на бутылках кто-то замазал чернилами, и она превратилась в «Елецкую». И название улицы в Веркином паспорте тоже было Елецкая! Теперь это название четко проступило перед глазами Федора…

Федор оживился и вернулся на стоянку маршрутных такси.

Через двадцать минут он уже подходил к дому номер четырнадцать по Елецкой улице.

Здесь его ждало неожиданное препятствие.