Целую неделю Гриша ездил ужинать в казино. Мама обижалась – готовила она лучше, чем в любом ресторане, но сын отговаривался тем, что пациент ему нужен в расследовании пропажи Сашка́, и Мария Леонидовна скармливала ужины внучкам, Иде и ее сыну.

Ровно через неделю, в субботу, когда жизнь в Израиле замирает, отмечая Шаббат, Гриша и Дима сидели в пустом казино, пили водку и ели блинчики с красной икрой. Начальник охраны был особенно пьян и, похлопывая Гришу по плечам, разоткровенничался.

– Как же я его ненавидел, этого Сашку. Весь такой умный, порядочный, аж тошнит. Спал с Лерочкой, и даже мой сын носит его фамилию. Очень я хотел его самолично прирезать! Лера не разрешила. Я так скучаю по ней. Господи, ну почему я вынужден слушаться Даниеля!

Пьяно расплакавшись, Дима сморкнулся в бумажную салфетку и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

– Еще по пятьдесят.

– Дима, – Григорий встал из-за стола. – Извини, мне срочно нужно в больницу. А тебя жду у себя в кабинете в понедельник совершенно трезвым.

По дороге домой Гриша набрал телефон Володи.

– Ты представляешь, мой пациент, ну, помнишь, я его назвал алкоголиком, – тот самый телохранитель, который не нравился Сашке! Я ему через три дня делаю гастроскопию. Совершенно не хочется лечить эту сволочь. Он сегодня признался, что хотел убить Сашку. Хочу добавить ему морфия в наркоз и поподробнее порасспрашивать. Как тебе моя идея?

– Не упусти его, Гришаня! – Голос Володи был очень серьезен. – А это не опасно для тебя? Лицензии не лишат?

– А кто заподозрит? – Гриша въехал на стоянку перед своим домом. – Прошло полгода, а мы до сих пор не можем найти место, где пропал Сашка. Надо поторопить детектива.

После гастроскопии, прошедшей под наркозом с морфием, Гриша сел рядом с постелью Дмитрия.

– Помнишь, ты говорил о Саше Бочкине, муже твоей любимой Леры. Что ты с ним сделал?

– Выбросил! Парашют пропорол и смотрел, как он рвется. Высота была метров двести, не загуляешь.

– А где это было?

– А есть там такой островок, в десяти километрах от Тенерифе. Вот почти туда он и шмякнулся. Эй! – Дмитрий неожиданно открыл глаза. – Слышь, Гриша, а чего, обследование уже прошло?

– Да. – Григорий похлопал по руке Дмитрия. – У тебя язва желудка. Срочно нужна операция, а то может быть прободение.

– Не люблю я медицинские операции. – Дмитрий даже натянул до подбородка одеяло, как бы защищаясь. – Это опасно?

– Даже удаление аппендицита может быть опасно. Придется потерпеть. – Григорий встал и вышел из палаты.

Нарушив запрет Даниеля Валерьевича, Дмитрий позвонил Валерии.

– У меня операция через три дня. Я так хочу тебя увидеть! И сына!

Валерия родила. Сына назвала Александром, чтобы Даниель был уверен в том, что дочь скорбит по погибшему мужу. Из Лондона они недавно переехали в новую квартиру в Москве.

После разговора с Дмитрием Валерия отложила телефон и прошла в кабинет отца.

– Папа, ты ведь наполовину еврей, а я – на четверть. Хочу увидеть Израиль.

– Любая другая страна, – сказал Даниель Валерьевич, не отрываясь от монитора компьютера.

– Не, папа! У Сашеньки диатез, а лучшее средство в мире от золотухи – это воды Мертвого моря! И вообще, почему ты меня держишь взаперти? Надоела мне эта зимняя Москва. Хочу позагорать.

Против интересов внука Даниель возражать не мог.

– Ладно, закажу вам билеты! – Обернувшись на дочь, Даниель Валерьевич погрозил ей пальцем. – Но чтобы без глупостей. Не нужен тебе Дима, он дурак, причем с криминальным уклоном.

Когда Валерия с малышом прилетела в Израиль, их встретило жгучее солнце. Уже спускаясь по трапу самолета, Лера почувствовала, что она словно зашла в разогретую сауну.

Горячий воздух обжигал дыхание, и маленький Саша сразу начал плакать и не успокаивался, пока не оказался в номере гостиницы, где работали кондиционеры.

Вечером приехал Дима. Он был бледный, и даже плечи у него поникли. Валерия вдруг ощутила, что не чувствует прежнего притяжения к этому мужчине. Полугодовалый малыш отталкивал незнакомого дядьку, капризничал и в конце концов закатил истерику.

Когда Лера успокоила ребенка и уложила его спать, бывшие любовники остались наедине. Дима приоткрыл балконную дверь, и с моря потянуло ароматом соли. Мужчина, нежно обняв Валерию, начал ее раздевать.

Страсть не вспыхнула – мешало ощущение напряженности и скованности. Валерия разочарованно накинула халат и неожиданно даже для себя сказала:

– Не оставайся на ночь. Не удивлюсь, если отец послал кого-нибудь следить за мной, не будем рисковать.

Дима разочарованно оделся, поцеловал Валерию и уехал из гостиницы.

Валерия долго стояла на балконе и, не отрывая глаз, смотрела на море. Шум волн успокаивал и уносил туманные образы в прошлое. Дима ей больше не нужен.

– Как жаль, что родителей мы слушаем слишком поздно! Он же пустой, как… как… – она не находила слов, – как пустой бочонок! – с горечью вздохнула Валерия. – Лучше бы я осталась с Сашей.

Утром Диму готовили к операции.

Григорий нервничал. Мысли о Саше, о «клятве Гиппократа» смешались. Полагаясь на случай, врач нашел для себя спасительную формулировку: «Будь что будет!»

Все шло по плану: наркоз, разрез. Нашли язву, иссекли больное место и наложили швы.

Григорию очень хотелось надсечь гастральную артерию, снабжающую кровью желудок, но врачебная этика взяла свое, и он наложил швы.

– Все. Операция закончена, – сказал он анестезиологу. – Выводи из наркоза.

После операции Дима, едва выйдя из-под наркоза, почему-то отправился в туалет. Там он потерял сознание, и пока его нашли, пока опять положили на операционный стол, умер.

Патологоанатом констатировал внутреннее желудочное кровотечение. Анестезиолог винил себя в том, что дал неправильную порцию наркоза и у пациента «съехала крыша».

– Я не буду назначать расследование, – спокойно заявил Григорий. А шепотом произнес: – Судьба распорядилась так, как нужно…

Не совсем поняв Григория, анестезиолог посчитал себя обязанным и подарил хирургу дорогущий французский коньяк.

Валерия вернулась с Сашей домой в Москву и сообщила отцу о смерти Дмитрия. Она пришла навестить любовника в больницу, а его уже не было в живых.

Даниель Валерьевич вздохнул с нескрываемым облегчением.

– Прими мои соболезнования, доченька.

– Не соболезнуй. Жаль, что я тогда тебя не послушала, год назад.

Свободного времени у одинокой Валерии было много – с маленьким Сашей сидели няньки. Не зная, куда себя применить, она решила чем-то заняться. Совершенствоваться в языках или возвращаться к полученной в Лондоне профессии ей не хотелось. В результате она записалась на курсы массажистов. Курсы выбрала самые престижные, в модной клинике.