–А почему по той?– уточняет Хелла.

–Лестница сначала была белой. Она поменяла цвет, когда я посмотрел на неё. Остальные, по которым мы ещё не поднимались, так и остались белыми. Я думаю, это значит, что мы должны подняться по ней, чтобы перейти на второй уровень в игре.

Хелла подходит к лестнице.

–Символ очень маленький и красный, его с трудом можно разглядеть. О’кей, эта лестница ничем не хуже других, всё равно мы не знаем, куда они ведут. Будет сюрприз, правда неприятный.

С новым воодушевлением они шагают на лестницу, однако когда они поднимаются, наверху всё совсем не так, как на прежних этажах.

–Ого,– только и может вымолвить Хелла.

Здесь пахнет плесенью и пылью. Грязный пол сложен из тёмных деревянных паркетин, скрипящих при каждом шаге. Доски, из которых сколочены двери, не крашены, да и стенам не помешал бы новый слой краски. Тут и там краска отслаивается, видны пятна плесени. Здесь меньше ламп, чем на предыдущих этажах, так что всё плывёт в тусклом свете, усиливая ощущение ночного кошмара.

Хелла находит табличку. Она висит криво, держась на одном-единственном гвозде, буквы поблёкли.

«Чердак».

–Мы на чердаке.

–Я не люблю чердаки,– признаётся Вилли.– У моей бабушки был чердак, и мне он казался страшным. Дома, к счастью, у нас нет чердака.

Хелла вздыхает.

–Ужасно бесит, когда не знаешь заранее цель игры. Мы не знаем, что нужно делать. Каковы правила?

–Это, я думаю, прояснится,– говорит Энди.

Мэгги льнёт к брату.

–Здесь страшно и пахнет грязью.

–И слишком уж темно,– прибавляет Вилли, содрогаясь.

–Все двери выглядят одинаково, попробуем открыть одну наудачу?– вслух размышляет Хелла.

Энди подходит к двери.

–Эм, Вилли?

–Да?– откликается тот.

–Подойди и посмотри. На этой двери твоё имя. Такого ещё не было, но зато удобно.

Вилли делает большие глаза, когда видит надпись.

–Ладно, значит, это для меня.

Хелла берёт его за руку.

–Мы войдём вдвоём или все вместе. О’кей?

–А что, если комната этого не позволит?– спрашивает Вилли.– Что, если я должен идти один?

–Мы попробуем. Давай, чем скорее мы это сделаем, тем скорее сможем вернуться домой. Ты справишься, Вилли. Верно ведь?

Вилли кивает.

–Спасибо.

Все пятеро стоят перед дверью, на которой фломастером небрежно, как будто наспех, написано имя «Вилли».

Вилли сглатывает и открывает дверь. Они входят плотной группой, шаркая ногами.

Когда с визгливым звуком за ними закрывается дверь, в комнате делается темно, хоть глаза выколи. Тут душно, пахнет нафталином и старой бумагой.

–Ты ещё здесь, правда?– спрашивает Вилли с дрожью в голосе.

–Да, мы все здесь,– отвечает Хелла.– Почему здесь нет света?

–Я боюсь темноты. Я знаю, это так по-детски, но я до сих пор сплю с ночником.

–Нужна смелость, чтобы признаться в чём-то подобном, Вилли,– говорит Энди.– Но ты теперь не один.

Когда Хеллины глаза привыкают к темноте, она может смутно разобрать очертания предметов. В потолке есть слуховое окно, но оно едва пропускает свет.

Она идёт туда, держа Вилли за руку. Осторожно ставя ноги, чтобы ни на что не налететь.

–Что ты делаешь?– шепчет он.

–Просто проверяю окно.

Когда она проводит по нему пальцем, в пыли остаётся полоса, через которую проникает лунный свет.

Вилли достаёт из кармана бумажный платочек и даёт его Хелле.

–Спасибо.

Она протирает им окно. Яркий лунный свет сполна льётся в комнату. Здесь по-прежнему полумрак, но, по крайней мере, они видят, куда идут.

–Почему ты боишься темноты, Вилли?– спрашивает Хелла. Она подозревает, что должна быть причина, почему эта тёмная комната была предназначена Вилли.

–Меня однажды по ошибке заперли на бабушкином чердаке. Мне тогда было лет пять или около того.

Раздаётся скрип, как будто дверь открывается. Хелла ищет источник звука и видит старый шкаф из тёмного дерева, стоящий у одной из стен. Это такой старинный шкаф с резьбой, какие стоят дома у бабушек и дедушек, или вроде тех, что Хелла время от времени видит в антикварных магазинах. Зеркальная дверь шкафа медленно открывается.

Вилли крепче хватает её за руку.

–Ой, поосторожнее,– просит Хелла.

Он ничего не слышит; он стискивает руку так, словно от этого зависит его жизнь, и Хелла чувствует, как он дрожит.

–Вилли?

–Ч-чудовища,– выдаёт он шёпотом.

Мэгги вопит:

–Я тоже видела его в зеркале!

Вилли резко оборачивается, выпустив руку Хеллы. Даже в полумраке на его лице ясно читается паника.

–Где? Где?– кричит он.

Хелла краем глаза видит какое-то движение. Нечто выползает из шкафа.

Хелле не хочется говорить об этом, потому что Вилли и Мэгги и без того уже напуганы, но она должна.

–Народ, что-то лезет из шкафа.

Два когтя уже отчётливо видны. Длинные ногти царапают пол. Звук почти такой же противный, как ногтем по доске. Хелла содрогается и отступает на несколько шагов. Вонь, исходящая от чудовища, невыносима. Это напоминает Хелле о том случае, когда у них засорился туалет после того, как Серж засунул в него рулон бумажных полотенец.

–Вилли?

Вилли сидит на полу, обхватив руками колени и словно пытаясь стать меньше. Он стонет и дрожит не переставая.

–Вилли?– повторяет Хелла.

–Ч-ч-что?

–Это твоя комната, а значит, это предназначено тебе,– убеждает его Хелла.– Это твои чудовища, и только ты можешь их прогнать.

Чудовище выползает дальше из шкафа. Длинные волосатые руки и два горящих глаза с чёрными щёлочками, как у змеи. Оно рычит и клацает зубами.

–Н-нет,– говорит Вилли.– Я не могу.

–Я хочу уйти отсюда,– пищит Мэгги.

–С тобой ничего не случится,– отвечает Энди.– Это комната Вилли и его чудовище.

Вилли раскачивается взад-вперёд.

–Нет, я не могу, Х-Хелла.

–Конечно, можешь, мы поможем тебе.– Это звучит храбро, но храброй Хелла себя совсем не чувствует. Она предпочла бы уйти из комнаты, но она не хочет оставлять бедного Вилли его судьбе.