В мираже локатора показался желто-красный строительный модуль, кубик-времянка с гнездами для присоединения других модулей по бокам. На больших стройках из таких модулей строят целые городки, но у «Энергосектора» на Вите был только один. Рядом сверкала белизной новая посадочная платформа из космического композита, а за ней плескалась черная вода. Вот он, наш колодец! Мощный слой плавучей растительности Виты, ее мембрана, как называли этот слой биологи, мог выдержать достаточно большой вес, но на его мягкую поверхность мог сесть только военный катер или перехватчик. Энергостанции, чтобы точно перебрасывать энергию на энергоприемник, требовалась точная установка, и для нее строители «Энергосектора» специально строили платформу с прочной поверхностью.

Судя по всему, строительство еще шло. Но почему до сих пор? Работа еще неделю назад должна была закончиться! У кромки колодца виднелся человек в оранжевом рабочем экзоскелете с откинутым шлемом и пара небольших роботов на высоких суставчатых ногах. Приблизив изображение, я увидел круглое чернобровое лицо начальника строительства Феликса Борского. Разводя руками, Борский давал команды роботам, и те шагали по краям платформы, срезая куски толстых извивающихся лиан. Струи пара вихрями летели за ними – в переменном магнитном поле двигатели могли работать только на паровой тяге или пневматике, а автоматика у роботов была изолирована регдондитом. Один из роботов отошел в сторону, и выпустив толстый рубчатый шланг, начал всасывать обломки композита, из которого была построена платформа. Почему на готовой платформе столько мусора? Где мощные строительные роботы в корпусах с регдондитовой изоляцией двигателей? И где Нина? Начальница проектного отдела, должна была прилететь на Виту заранее и дождаться прилета энергостанции, но ее не было видно нигде.

Я отключил автопилот и вручную повел станцию на посадку. Подо мной переливался бело-розовыми волнами витанский лес. Гнущиеся под ветром мягкие ветки казались гигантскими перьями – как у страуса или яркой тропической птицы. В справочнике они так и назывались – не деревья, а перья. Над вершинами перьев плавали в воздухе стаи шарообразных существ с пучком шевелящихся щупалец внизу. Золотистые шары не меньше метра в поперечнике с темным ядром в глубине смотрели на нас, как гигантские глаза. Я сразу вспомнил, как они называются – окулумы, глаза. Взгляд летучих немигающих глаз, смотрящих по всей сфере, как объектив гравилокатора, тревожил и обещал неприятности. Как было сказано в справочнике, окулумы действительно отлично видели – вполне естественно для существа, которое в основном состояло из глаза. Снизу к каждому окулуму прикреплялся пучок щупалец, придававший ему сходство с земной медузой. Тень станции пробежала по вершинам перьев, и окулумы разлетелись с ее пути, как стая испуганных птиц, а потом снова повисли над лесом.

Я заставил энергостанцию зависнуть над колодцем, дал сигнал в модуль и приготовился ждать, пока Борский уведет своих роботов с платформы. Почему он заранее не подготовился? Связь затруднена, но есть же график, в конце концов!

В беспокойной черной воде колодца мелькали длинные темные тела живых существ. Судя по зубастым мордам, которые то и дело показывались из воды, это были миксиниды. Непрерывное бурление черной воды, мелькающие глянцевые спины, вихрь бело-розовых перьев, золотистый блеск фламбойянов в бирюзовом небе – кругом кипела неодолимая сила жизни. Блестящая белая платформа казалась хрупкой рядом с этой вечно живой мощью. Недаром первые исследователи так и назвали планету – Вита, Жизнь.

Впрочем, они же утверждали, что в жизни Виты ничего интересного нет. Биополе растений и животных мембраны слабо, нестандартного поведения никто из живых существ Виты не проявлял, до разума было очень далеко. Сплошные безусловные рефлексы, как говорит доктор Григорьев. К тому же ни одно существо из живших на Вите, невозможно было отвезти для исследований на Землю или хотя бы на Дубль. Все они неизбежно погибали через полчаса пути. Немного дольше могли продержаться фламбойяны или окулумы, но и они погибали через час.

Исследователи «Энергосектора» занимались всей этой живностью постольку, поскольку этого требовал Галактический Арбитраж. Для разрешения на промышленную деятельность на любой планете требовались документы об отсутствии на планете разумных существ, чьи интересы не должны были быть ущемлены. Разумных существ на Вите не обнаружилось, разрешение Галактического Арбитража давно получено, а с завтрашнего дня я должен был как командир и главный инженер энергостанции обеспечить эту самую промышленную деятельность.

Высоко поднимая суставчатые ноги, роботы вышли с платформы. Борский шел за ними, как старинный пастух за коровами, Нина не показывалась. Я развернул станцию, направил ее к середине платформы и начал опускать. Выставив перед собой четыре посадочные опоры, похожие на лапы, станция пошла вниз. Рядом с ними были порты других опор, рабочих, десятиметровых, на которых станция должна была подняться, когда начнет откачку энергии из колодца. Но сейчас они были убраны на свои места за обшивкой, и станция садилась на низкие лапы. Гравилокатор показывал расстояние, как на чертеже – в миллиметрах. Я едва успевал мысленно отбрасывать лишние нули – три метра, два, полметра, четыреста миллиметров, двести, ноль…

Вместо того, чтобы мягко остановиться, энергостанция продолжала двигаться. Тихий треск и шорох, переданные чипом от гравилокатора, оглушили меня, как гром. Что за дикость, станция проваливается, композит не держит? Но ведь действительно не держит! Как бы не повредить ловушки! Вокруг меня разом зашумели и закричали.

– Гудок, отставить посадку! Потеряешь технику! – крикнула Славка. – Помощь нужна? У меня второй военный класс пилотажа!

– Эй, плевок природы, что ты делаешь? Что я, сопли тебе вытирать должен или сажать за тебя твою бочку? – завопил отец.

– Командир Хальс, я спрашиваю вас как ваш работодатель – что происходит? Сделайте что-нибудь или уступите место более квалифицированным пилотам!

– Не держит платформа! – не глядя, бросил он мне. – Отключайся от пульта, Гудок, дай мне, я сам подниму станцию и посажу, где надо!

Гонта надвинул на голову биоволновую дугу, со своего места начал передавать команды пульту.

Да что они все раскричались? Каждый – командир, а я кто? И что такое – посадить, где надо? В лес нельзя – там нет больших свободных полян, можно изуродовать ловушки раз и навсегда. Дальше по берегу тоже не получится – там мембрана тоньше, и станция провалится стопроцентно. А платформ больше нет.

– Командир Гонта, снимите дугу, – приказал я, как будто никого не слышал. Понимаю, он хотел мне помочь, и помогать новичкам надо, но я обязан вести станцию сам, а не передавать управление кому угодно по первому требованию! Конечно, второй военный пилотажный класс Гонты или Славки куда выше, чем мой первый пассажирский, но сейчас за все отвечаю только я сам. Сначала – подняться, а потом разбираться, в чем дело. «Тормозные двигатели на максимум, основные с первого по четвертый – минус сорок процентов. Подъем», – передал я через чип. Энергостанция вздрогнула, приподнялась над платформой, и легко пошла на орбиту. Мы медленно двинулись над Витой.