Ехали по полевым дорогам, никого не встречая.

До магистрали оставалось около пяти километров, когда Рубио резко остановил машину, спрыгнул и стал рассматривать дорогу. Всего в трех метрах перед машиной, поперек дороги, виднелись две параллельные трещины. При внимательном рассмотрении было заметно, что грунт между трещинами отличается по структуре от остальной дороги.

– Что бы это значило? – спросил Доминго.

Рудольфо осторожно палочкой простукал дорогу до трещин и между ними и сказал:

– Возможно, «волчья яма»! Да еще с миной!

– Неважно! Легко объехать, – заметил Пепе.

Так и сделали. Возвратились метров на 50 и по полю объехали подозрительное место. Дальше ехали еще медленнее, внимательно рассматривая дорогу. Вскоре выехали на проселок, где виднелись свежие следы автомашин, и по нему подъехали к автомагистрали, связывающей гарнизон мятежников в Теруэле с их основными силами. С расстояния меньше километра из-за кустарника, словно это не в тылу врага, наблюдаем за движением по шоссе Теруэль – Каламоча.

Видна нам и железная дорога, но поездов не появлялось.

По автодороге идут главным образом одиночные машины и очень редко – колонны из 10–15 грузовиков. Никакой охраны не заметно.

– Выехать бы на дорогу, пристроиться к какой-нибудь колонне и устроить мятежникам «фейерверк», – предлагает Доминго. Но Рудольфо не соглашается.

– В другой раз и в другом месте, а тут близко крупные и уже встревоженные гарнизоны противника, – говорит он.

По суходолу приближаемся к шоссе настолько близко, что заметны лица солдат. Разворачиваем машины так, чтобы нас не было видно с дороги и сподручней было вести огонь.

Машины отъезжают метров на 25 назад, Буйтраго-старший ставит в колее две мины и маскирует их. Хуан устанавливает мину с почти незаметной ниткой. Все работают спокойно, как на занятиях.

Противник нас или не замечает, или считает своими, поэтому никак не реагирует. Безусловно, фашистам и в голову не приходит, что подъехавшие к дороге легковые машины привезли республиканцев.

Группа занимает огневую позицию за камнями и терпеливо ожидает подхода небольшой колонны с грузами. Но идут одиночные машины, преимущественно легковые. Наконец, с севера появляется колонна. Все напряженно вглядываются.

– Очень хорошо! Грузовики и, кажется, без войск, – шепчет Доминго.

Колонна уже совсем близко – видны брезентовые тенты, всего 12 машин. Когда первая равняется с группой, Рудольфо и капитан открывают огонь, а за ними и вся группа.

Попавшие под обстрел машины с хода сползают на обочины, одна загорается. Некоторые вояки прыгают из кабин и кузовов в кюветы, другие удирают. Группа прекращает огонь и, пригнувшись, отходит к своим машинам. С севера приближается большая автомобильная колонна. Все в сборе. Машины заведены, и мы быстро трогаемся в обратный путь. Нас прикрывают заранее установленные мины. С автомагистрали доносятся выстрелы. Это, видимо, опомнились уцелевшие водители и солдаты, сопровождавшие грузы. Мы едем по проторенной дороге. Солнце спереди и немного правее. Встречные солнечные лучи будут мешать преследователям.

Чтобы затруднить возможную погоню, отъехав от шоссе километра на два, минеры поставили мины, замаскировав их. Объехали злополучные трещины и остановились. Поставили одну небольшую мину на объезде и поехали дальше. Позже узнали, что на дороге действительно была «волчья яма» глубиной больше полметра и что головная вражеская машина, на которой пытались нас преследовать, возможно, не зная о ловушке, попала в нее и опрокинулась. Такие ловушки враг устраивал на некоторых дорогах, пересекающих линию фронта, где не было сплошной обороны.

Издали сзади мы услышали глухой взрыв. Сколько мы потом ни оглядывались, погони не было видно. Возможно, наскочив на мину, фашисты воздержались от дальнейшего преследования.

Возвращались в приподнятом настроении, особенно были довольны добровольцы из подразделений, на участке которых группа совершила вылазку в тыл мятежников. Больше других радовался успеху маленький Пепе.

Две группы диверсантов на следующий день вышли в тыл мятежников и минировали дороги. На этот раз мы с Рудольфо не ходили.

Дорога уже сильно охранялась, одни мины противник обнаружил, а другие не сработали. Рубио с группой захватил и сжег бензовоз. В подтверждение привез трофеи.

– Бензовоз – это замечательно! Вспомни, как фашистский самолет пытался разбомбить бензовоз под Альфаброй, – заметил Рудольфо.

Под Новый, 1937 год нас неожиданно в пути задержали анархисты на контрольно-пропускном пункте.

Высокий, сухопарый военный с черно-красной повязкой на шее поводил лучом карманного фонаря по пропуску и приказал:

– Выходите! Пойдемте со мной!

Я заметила, что правая его рука потянулась к кобуре.

Доминго, ругаясь, вылез из машины. Одновременно выскочил Пепе. Мы с Рудольфо оставались в лимузине. Сзади стояла грузовая машина с нашими людьми.

– Убери руку с кобуры и верни документ! – приказал капитан Унгрия, неожиданно выхватив из-за пазухи свой небольшой браунинг и наставил его почти вплотную к груди анархиста, отобравшего пропуск. Не зевали и другие. У Рубио в руке сверкал маузер, другой наш водитель Хуан держал наизготовку свой «вальтер», и на фоне звездного неба виднелись два ручных пулемета, направленных на машину с анархистами.

Высокий анархист, наконец, снял руку с кобуры и приказал своему помощнику:

– Хесус, пропусти их! – и вернул пропуск.

Анархисты присмирели. Ручные пулеметы на грузовике, видимо, действовали отрезвляюще.

Доминго долго не мог успокоиться и ворчал:

– Воевать их нет, а машины захватывать в своем тылу они мастера. Бандидос!

– Впервые встретил человека, который выглядит мужчиной, да еще таким высоким, а говорит как писклявая женщина, – заметил Пепе.

Секретарь валенсийского провинциального комитета коммунистической партии Испании остался доволен действиями группы под Теруэлем.

– Дело пойдет в гору! – сказал мне Рудольфо, когда мы возвращались на квартиру Доминго из провинциального комитета партии.

Жена капитана пригласила всех к столу.

Ждали Хуана. Он остался закрыть машину. Внезапно на улице прогремели выстрелы. Мужчины вскочили и побежали вниз. Слышались крики. Вышли и мы с Росалией.

Перед подъездом, возле «форда» лежал Хуан. Голова его беспомощно склонилась, по асфальту расползалось темное густое пятно. Правая рука как бы защищала пробитое сердце.

Росалия всплеснула руками и вскрикнула высоким, пронзительным голосом.

Убийц уже задержали. Они оказались анархистами и, отбиваясь, орали.