миру, — он замолчал, переведя взгляд на Монборта, — Так почему я должен беспокоиться о ней?

Это не был Эдди. Сейчас вместо него была лишь наполненная черной гадостью оболочка. А тот добрый мальчик с сияющими чистыми глазами умер. Умер еще в тот день, когда предал своего первого настоящего друга.

У того Эдди не было желания обижать других. Он был нежным и чувствительным, совсем как маленький Монборт. Они оба верили в душевную доброту всех людей и надеялись, что правы. Но время меняется, а заодно меняет и всех вокруг. И не всегда в лучшую сторону.

— А что насчет того дня, когда она поймала меня? Все слова, которые она говорила в тот вечер, были о тебе, Эдди. Она волновалась за тебя!

— Я был приманкой! — не выдержал он. Его кисти рук задрожали, а глаза блеснули недобрым огнем. — Все, чего она хотела — быть ближе к Богу, — заключил Эдди. — Я был лишь пешкой в ее руках. Впрочем, теперь мы поменялись с ней ролями. Я — охотник, ты — нечисть. И за это сейчас отправишься в небытие!

Больше ничего не говоря, Эдди двинулся в сторону Монборта. Его терзало нестерпимое желание показать превосходство там, откуда когда-то начинался его путь будущего охотника на нечисть. И больше всего тому, кто стал причиной его нелёгкой жизни, продолжающейся в интернате.

— Можно я? Я знаю заклинание! — завопила Эшли.

Но Эдди только отмахнулся.

— У тебя и других еще будет возможность поизгонять мистическую дрянь. Но эти, — сказал он, указывая на Монборта и Дэби, — мои.

Переняв от матери тягу к жестокости, Эдди без укора совести вышел на путь мести. С юношеских лет его перестали волновать судьбы людей, включая и жизнь матери. Он думал лишь о себе и о будущей расплате врагов.

Да, доброта в нем иссякла. Но тому послужило данное ему в интернате воспитание и всяческие нападки со стороны сверстников. Выйдя на волю, Эдди стал ненавидеть мир и людей в нем, но ещё больше — привидений. И вот, спустя несколько лет путешествий и наставничества, день расплаты наконец настал.

— Не волнуйся, Монборт, — с ехидной улыбкой сказал Эдди. — Ты умрешь быстро и без страданий. Как твой давний друг, я тебе это обещаю.

Он сделал шаг вперёд, но Монборт упорно не отходил в сторону, прикрывая собой сына.

— Так трогательно! Знаешь, Монборт, даже жаль изгонять таких, как вы. Каждый из вас так рьяно борется за жизнь, хотя вы уже мертвы.

— Не трогай Дэби! — взмолилось привидение. — Хоть капля сострадания в тебе осталась?! Он еще слишком мал и совсем не видел жизни!

— Как мило! Тогда… сможешь ли ты отдать свою жизнь за него? В любом случае, его смерть мне ничего даст.

Не отвечая, Монборт краем глаза глянул на испуганного сына. Схватившись за рукав его накидки, Дэби со слезами молил отца о прощении. Но уже было слишком поздно и, к несчастью привидения, ничего нельзя было изменить. К тому же, помощи все еще не было.

— Так что? — высокомерно бросил Эдди. — Вся твоя забота о сыне — подделка?

У него не было выбора. Все, что сейчас мог сделать Монборт — подчиниться воле людей. И хотя интуиция подсказывала ему, что после его смерти Эдди вновь не сдержит обещание и попытается изгнать Дэби, он, на свой страх и риск, решил в последний раз довериться человеку.

Подняв глаза на Эдди, Монборт без страха сделал шаг вперед — навстречу верной смерти. Ему казалось правильным решить проблему друг напротив друга, поскольку она касалась только их двоих. И вот, оставив позади себя сына, Монборт неожиданно для всех встал перед человеком на колени.

— Позволь мне проститься с Дэби, — в отчаянии попросил он.

Лицо Эдди в момент переменилось. Былое высокомерие ушло, оставив вместо себя долю удивления.

— Так беспокоишься, что даже готов в ногах ползать? Поднимись. Я дам тебе несколько минут.

Но этого не хватило. И не могло хватить на прощальные объятия. Подлетев к своему сыну, Монборт с небывалой силой и отчаянием прижался к Дэби. Руки его задрожали, а из глаз безостановочно полились слезы.

Он не мог поверить, что его жизни приходит конец. А самое ужасное во все этом было то, что в такой страшный момент рядом с ним был и его маленький сын.

Как же ему было больно прощаться! Но куда еще больнее признать, что он ничего не мог с этим поделать. Защитное заклинание мог использовать только нынешний граф — Гоберти, которого все еще не было. И хоть страх, вперемешку со злостью на брата, постепенно одолевал его, Монборт не мог позволить, чтобы он взял над ним верх.

— Слушай меня внимательно, Дэби, — спешно заговорил Монборт, — как только человек прочтёт заклинание — сразу же беги. Беги без оглядки! Найди своего дядю и приведи на поляну. Дальше он со всем разберётся.

Но Дэби не желал слушаться.

— Я не брошу тебя!

— Нет, бросишь! Меня уже будет не спасти, но ты еще сможешь сбежать от них, Дэби. Уверен, что сможешь.

Услышав позади себя подступающие к ним шаги, Монборт нервно сглотнул и обернулся. Данный Эдди лимит на прощание был исчерпан.

— Надеюсь, вы вдоволь насытились общением друг с другом, — сказал он, приготовившись к нанесению удара.

Не отвечая, Монборт тут же поднялся с колен и, заняв оборонительную позицию, вновь прикрыл собой сына.

— Ты обещал, — напомнил он о Дэби.

— Конечно. Я ведь такой до-о-обрый, — рассмеялся Эдди. Но смех этот был отличным от того когда-то задорного и доброго. Заранее торжествующим.

Вытянув перед собой руку, Эдди с довольной улыбкой проговорил два самых жестоких предложения — изгоняющие нечисть слова.

— Ambere de dias, christian name de lian! Domen ti lore de dias!

Реакция сработала моментально. Прикрыв спиной сына, Монборт неестественно прогнулся назад и рухнул на колени перед Эдди.

Каждый кусочек его тела, каждая мышца сжались до невозможного, лишь бы смягчить боль от смертельного удара. Но та, к несчастью Монборта, пронзила его тело насквозь. Крепко стиснув зубы, он прерывисто задышал и скоро обмяк, опустившись на мокрую землю.

— Папа! Папа! Нет, пожалуйста! — кричал Дэби. — Открой глаза! Прошу тебя!

Но Монборт едва его слышал. Все тело ломило от невыносимой боли, не давая возможности сосредоточиться на сыне.

— Беги… Дэби… — из последних сил прошептал Монборт, но, к своему шоку, вновь услышал тот холодный и жестокий смех бывшего друга.

Подобравшись к умирающему привидению поближе, Эдди с былым высокомерием взглянул на него.

— Вижу, твоя загробная жизнь тебя ничему не научила. Скажи, как можно было