– Ну и кто эта Ясмин, Джош? – прошипела Нора.

– Понятия не имею. Вроде бы танцовщица какая-то.

– Танцовщица! Балет? Джаз? Пилон?

– Смешно, Нора, очень смешно.

– Наверное, я тоже лучше пойду вниз, – промямлил Стивен, но Нора и Джош, кажется, не услышали.

Они стояли лицом к лицу, сцепившись взглядами. Джош крепко держал Нору за плечи, будто не давая ей сигануть за перила. Уходя, Стивен слышал, как они переговариваются тихими напряженными голосами.

– И как попала эта незнакомка на твою вечеринку?

– Она не незнакомка, она… подруга друга или что-то в этом роде.

– Подружка друга?

– Да не знаю я. Я просто пытался быть общительным, компанейским, ну, ты же понимаешь, приятным, а не слоняться мрачно, скалясь на всех.

– И поэтому ты привел ее на крышу? Чтобы вы могли приятно провести время друг с другом?

– Нет, чтобы показать ей вид с крыши! Точно так же, как вы со Стивом.

– Ну, не совсем так же, Джош.

– Почему не так же?

– Потому что я ни в коем случае не собиралась расстегивать его ширинку зубами…

– Ой, ради бога, Нора, только не это опять. Почему ты не можешь просто поверить, что я тебя люблю?

– Ты делаешь это не слишком простым, Джош.

– Иди сюда, Нора.

– Нет, Джош.

– Пожалуйста…

Не оглядываясь, Стивен продолжил путь к лестничным перилам и начал спускаться обратно, в гущу вечеринки – и тут из зала внизу донесся ужасный грохот бонгов.

Задним числом Стивен понял, что ему нельзя было покидать Нору. Если бы он спустился по водосточной трубе и сбежал домой или даже засунул руки в карманы и бросился на бетонку внизу, вечер все равно оставил бы в его памяти один-два приятных мгновения. Но он решил вернуться на праздник, как возвращаются к невзорвавшемуся фейерверку, и с этого момента был обречен.

Выяснилось, что спуск по винтовой лестнице требует гораздо большей концентрации, чем подъем: из-за стеклянных ступенек казалось, будто ступаешь по воздуху, а ноги словно вязли и проваливались. Адам, главный среди официантов, ждал его внизу, яростно вытряхивая пепел из пепельниц в ведро с шампанским.

– И где, черт тебя дери, ты был?! – рявкнул он.

– Просто разговаривал, – промямлил Стивен, чей язык внезапно оказался слишком большим для рта. – Джош сказал, что все о’кей.

Адам прищелкнул языком и сощурился:

– «Джош сказал, Джош сказал»… Ты знаком с боссом, суперзвезда, и все равно ты лишь официант.

Стивен ощерился Адаму в спину, потом пошел на кухню за очередным подносом с напитками, осушив бокал красного вина залпом, в ковбойском стиле.

Когда много людей непрерывно пьют несколько часов, то наступает чудесный момент, когда все одновременно достигают состояния идеального праздника: расслабленного, задушевного, любознательного, симпатичного, дружелюбного и открытого. Этот идеальный пик продержался где-то минуты полторы и прошел много, много часов назад. Вечеринка преобразилась в нечто новое и отвратительное: напитки разлились, стринги выползли наружу, дорогие хай-фай-колонки перегорели, но все еще бумкали и жужжали. Говорили на повышенных тонах – звучало это зачастую смешно, – и громкие имена уже не столько роняли, сколько швыряли. Кучка кайфующих небритых юнцов (в футболках с надписями «Дислексик» и «Вы хотите сказать, что…») столпилась вокруг диджейского пульта, меряясь айподами, и музыка вошла в поп-ироническую фазу. Одни гости плясали весьма откровенные танцы, растирая битое стекло в порошок, другие сгрудились тесными кружками, вопя и агрессивно флиртуя. Вся картина напоминала сборище пьяных глухих нимфоманов, а Стивен невидимкой проходил сквозь толпу в защитном стеклянном пузыре обслуживающего персонала, вежливо улыбаясь, благоразумно держась подальше от любителей телефонной фотографии, разливая напитки и собирая покинутые полуполные бокалы, в каждом из которых плавал измазанный помадой окурок. В какой-то момент он обнаружил, что вручает напитки крошечной молодой женщине в платье на тонких бретельках, пытавшейся докричаться до высокого, худого, вычурно разряженного мужчины с маленькой, будто наклеенной эспаньолкой. Красавчик, заметно потевший под твидовой фуражкой-капитанкой, оказался не слишком широко известным молодым актером, чей успех опирался на роли высокомерных ехидных ублюдков.

– …Я хочу сказать, что телик – это о’кей, он оплачивает счета, – говорила женщина, жуя жвачку, как будто ей в челюсть встроили мотор, – но театр – моя первая любовь. Он насто-о-олько сильнее возбуждает меня: вот само это ощущение «с глазу на глаз», будто может случиться что угодно. Говорю тебе, я бы ушла из «Саммерс и Сноу» вмиг – в чертов миг – ради шанса сыграть в классной новой пьесе…

Стивен пригляделся к женщине повнимательнее, и, да, это была его недавняя коллега: дерзкая, независимая женщина-полицейский Салли Сноу из сериала, в жизни – Абигейл Эдвардс. Взяв бокал с его подноса, она заметила его взгляд и выдала улыбку, которую Стивен ошибочно посчитал знаком дружеского узнавания.

– Доброго всем вечера! – жизнерадостно сказал он, ради веселья преклоняя колено.

Женщина-полицейский Салли Сноу наморщила нос:

– Извините, мы разве…

– Мы играли вместе!

– Ой! Правда?

– Угу. На прошлой неделе, помните? Вот вам подсказка. – И он закатил глаза и свесил язык на сторону. Абигейл и красавчик с эспаньолкой только глазами захлопали. – Я был Мертвым Парнем. Четвертой жертвой убийцы. На прозекторском столе в морге. Вы упали в обморок, когда патологоанатом достал из меня легкие, помните?

– О, да, да. Конечно! Вы Мертвый Парень.

Молчание.

– По имени Стивен, Стивен Маккуин. Стивен через «пи эйч», а не тот, который знаменитый! – бормотал он, думая, что с этого, наверное, следовало бы начать.

– Нет, явно не о-о-он, – протянул мужчина с наклеенной бородкой, доказав, что его профессиональное амплуа ехидного ублюдка не такая уж натяжка, и Стивен внезапно ощутил порыв оторвать гаду бородку или, по крайней мере, получить удовольствие от попытки.

– Так что, возможно, вы меня не узнали, поскольку на этот раз я в одежде! – заявил он, повернувшись к Абигейл, но его реплику поглотили оглушительные звуки песни «Jump» Ван Халена.

– Что-о-о вы сказали? – протянул потеющий модник, глядя на него из-под приспущенных век.

Даже сквозь алкогольный туман Стивен понял, что его заявление было ошибкой. Он не хотел ее повторять, но не видел другого выхода.

– Я сказал, что она, возможно, не узнала меня в одежде!

– Что? – повторил красавчик, поднося руку к уху.

Подтверждая принцип, что чем больше раз повторить реплику, тем она станет смешнее, Стивен сказал: