безжалостно дразнят их, щипая, щёлкая и перекатывая, от чего у меня подгибаются пальцы на ногах. Когда щупальце в моей заднице расширяется ещё на полсантиметра, наслаждение взрывает мои внутренности и заставляет издать похотливый крик.

Следующий оргазм такой же интенсивный, как и тот, что он подарил мне во время порки киски, только я чувствую его от сердцевины до мозга костей. Мои нервы поют, и каждый мускул в моём теле дрожит.

Такое удовольствие должно быть незаконным или, по крайней мере, контролируемым. Потому что прямо сейчас, если бы монстр попросил меня снова отправиться в его измерение, я бы, наверное, не отказалась.

Я рухнула на него и на матрас, бескостная дёргающаяся куча. Все следы напряжения от воспоминаний о его мрачной личности исчезают под влиянием осознания того, что есть нечто, что доставляет моему телу такое же удовольствие, как и его жестокость.

Монстр проводит щупальцами по моей спине, массируя её, но успокаивающее действие не нужно. Не сейчас, когда мощный оргазм лишил меня костей.

Проходит несколько мгновений, прежде чем я перевожу дыхание и бормочу.

— Это было здорово.

— Есть ещё одна дырочка, — говорит монстр.

— Хочешь минет?

— Я имею в виду эту.

Кончик узкого щупальца постукивает по участку кожи под моим клитором.

Я слишком потеряна в удовольствии, чтобы быть шокированной, но всё же успеваю сказать.

— Но ты слишком большой!

— Я знаю, что ты справишься, — монстр звучит почти как его злобная сущность, хотя в комнате по — прежнему нет света.

— А тебе будет приятно? — спрашиваю я.

— Ты знаешь, что так и будет, — отвечает он мрачным голосом.

Я прикусываю нижнюю губу. Неужели я действительно хочу, чтобы этот монстр трахнул меня в уретру9?

Глава 10

Почему я вообще об этом думаю? Щупальце любого размера никак не может пролезть в мою уретру. Чёрт, я едва могу найти это крошечное отверстие, когда рассматриваю себя в зеркале, и единственный способ узнать, что оно существует, — когда я писаю.

Он проводит пальцами вверх — вниз от основания моего клитора до места, расположенного менее чем на дюйм ниже, и я содрогаюсь при мысли о том, что он проникнет в меня туда.

— Ты боишься, — говорит монстр.

— Никто никогда не входил в меня через это отверстие.

— Значит, ты девственница? — спрашивает он гладким, как бархат, голосом.

К моим щекам приливает жар.

— Не только уретра.

Монстр издает довольное урчание.

— Для меня большая честь быть твоим первым во многих отношениях.

Я задыхаюсь от смеха.

— А ещё ты мой первый монстр.

Его щупальце приостанавливается.

В этот момент я понимаю, что он, вероятно, хочет, чтобы я назвала его «парой» или хотя бы как-нибудь не так негативно.

— Прости, — бормочу я, — но я так и не узнала твоего имени, и…

Я опускаю глаза, надеясь, что он сжалится надо мной и, возможно, заполнит тишину. Щупальце, поглаживающее мою киску, подёргивается.

— Как мне тебя называть? — спрашиваю я.

— Пара.

— Но кто ты на самом деле?

— Ещё одно существо, ищущее любви, — отвечает он. — Так же, как и ты.

— Но я — человеческая женщина, а ты — мужчина…

— Я — существо из щупалец и теней. Мой язык — визуальный.

— Хорошо, — я делаю мысленную пометку спросить его альтернативное «я», если мне посчастливится встретиться с ним снова. Кажется, он не так чувствителен к своей природе, как мой монстр. Я имею в виду существо. Пару.

Молчание между нами длится ещё несколько ударов сердца, пока он, наконец, не спрашивает.

— Я такой уж монстр?

— Уммм… — я прикусила нижнюю губу. — У тебя приятный характер, ты кажешься заботливым и лёгким в общении, но в нашем мире не так много существ с щупальцами. По крайней мере, тех, кто умеет говорить.

Когда он ничего не отвечает, я говорю.

— Я всё время представляю тебя говорящим осьминогом.

— Понятно.

Моё сердце падает. Я сказала, что — то не, то.

— Почему тебя это так беспокоит?

— Наш вид сформирован таким, какой он есть, для выживания, — говорит он голосом, заполняющим всю комнату. — Мне больно думать, что какая — то часть меня может вызывать у тебя отвращение.

Я сглотнула.

— Никогда, а если бы и нашла, то я бы закричала о помощи. Кроме того, некоторые люди могут назвать тебя очень красивым.

— Важно только то, что ты думаешь, — говорит монстр серьёзным голосом.

— В тот раз, когда горел свет, я никогда не видела такого красивого мужчину, — говорю я, потому что это правда. — Когда я увидела тебя в свете, я подумала, не ангел ли ты.

— И всё же ты называешь меня монстром.

— Ты пил мои слёзы.

— Но?

— Ну… — я неловко сдвигаюсь на матрасе. — Бить женщину, пока она не заплачет, не очень — то по-джентльменски.

Лунный свет проникает в квартиру через окно, подчёркивая его торжественный кивок.

— Я буду делать всё возможное, чтобы сдерживать свои низменные желания.

Что — то в моём сердце отлегло. Возможно, дело в перспективе наслаждаться моей теневой парой и при свете, и в темноте. Я чувствую себя особенной, зная, что он сдерживает свою злобу только ради меня.

— Спасибо, — шепчу я. — Но сможешь ли ты быть милым при включённом свете?

— Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше моя тёмная половина понимает необходимость быть доброй.

— Это всё равно что приручить тебя? — спрашиваю я с улыбкой.

— Наверное, да.

— Могу я прикоснуться к твоему телу? — спрашиваю я.

Он на секунду замирает.

— Ты доставишь мне удовольствие?

— Это было бы справедливо, учитывая, что ты так много мне дал, — отвечаю я.

— В темноте моя кожа прохладная и влажная, — отвечает он. — Возможно,