Пламя дюжины свечей в настенных канделябрах.

Великий магистр находился в округлой келье из нетесаных каменных блоков. Дверей не было. Он посмотрел вверх, потом вниз. Никаких люков, решеток или других выходов.

Ублиет.

В тенях под каждым подсвечником стояли Хранители-во-Тьме, взирая на Азраила немигающими красными глазами.

— Значит, вы усомнились из-за моей нерешительности, гордыни, милосердия? За эти грехи меня будут судить?

«Мы не судим. Мы смотрим».

— Почему вы избрали именно эти моменты? Если они не для обвинений, то для чего?

«Мы не выбирали их».

— Нелепость какая-то. — Воин поворачивался от одного существа к другому, но они выглядели совершенно одинаково, вплоть до складок на рясах. — Зачем показывать мне картины из моей жизни, если в них нет смысла?

«Чтобы ты понял».

Азраил не представлял, что делать дальше. Возможно, он провалил испытание? Неужели он медленно умрет в этой темнице от голода и жажды? Космодесантник внимательно оглядел кладку, провел рукой по стене. Камни оказались вполне настоящими: холодными на ощупь, кое-где поросшими мхом.

Великий магистр направился к одному из Хранителей, но не смог подобраться ближе трех шагов: сколько бы он ни старался, келья как будто смещалась, и создание, не трогаясь с места, отдалялось от Азраила. Развернувшись на пятках, он пошел к другому существу, но и здесь потерпел неудачу. Хранители-во-Тьме и свечи оставались за гранью досягаемости.

Вновь изучив каждую поверхность, космодесантник не нашел ни одной трещинки или изъяна в кладке стен и пола. До потолка он не доставал.

Далее Азраил уставился на кого-то из Хранителей, пытаясь разобрать, что скрывается под капюшоном. Вероятно, он поступал не слишком разумно.

Бездействие угнетало его.

— Чего вы хотите?! — крикнул воин, разворачиваясь на месте и оглядывая своих тюремщиков. — Что вам от меня нужно?

Никакой реакции; создания как будто не слышали вопросов.

Темный Ангел как можно пристальнее рассмотрел одну из свечей. Ее пламя мерцало и подрагивало, но воск не плавился. Через некоторое время — Азраил потерял ему счет, чего с космодесантниками никогда не происходило, — великий магистр убедился, что колебания огонька повторяются, как на зацикленной гололит-съемке длиной в пару минут.

Возможно, здесь нет течения времени? Может, его посадили в какую-то стазис-камеру?

Ощутив при этой мысли прилив адреналина, воин с трудом подавил почти неодолимое желание совершить хоть что-нибудь.

«Меня проверяют, — напомнил себе Азраил. — Все вокруг — часть испытания».

— Терпение, — произнес он вслух, хотя внутри хотел бить кулаками об стену.

Когда наконец прояснятся намерения Хранителей? Как долго он уже пробыл тут?

Великий магистр вернулся в центр ублиета и сел, скрестив ноги. Вдруг он вспомнил, что по-прежнему сжимает Меч Тайн, убрал клинок в ножны и положил их себе на бедра. Сцепив пальцы, космодесантник оперся ребрами ладоней об оружие и начал размышлять над своим положением, пытаясь сохранять спокойствие.

Итак, войти и выйти отсюда можно лишь при помощи загадочных умений Хранителей-во-Тьме. Азраил перевел взгляд на меч.

«Иезекииль говорил, что клинок понадобится здесь».

Что же ему, напасть на Хранителей? Вывернуть мечом камни или прокопать лаз?

Затем воин задался другим вопросом: если время тут все же течет, что происходит в мире за стенами? Чем занимаются остальные члены Внутреннего Круга?

Наверное, ждут его возвращения. Или… знают, что он провалился? Что, если темница — не испытание, а расплата за неудачу?

Выходит, тогда он останется здесь навеки и кто-то другой займет пост верховного магистра? Несомненно, прежде уже случалось, что кандидаты не выдерживали проверку.

— Я не безгрешен, — сказал Азраил.

Или же это тест на смирение? Готов ли он принять такую судьбу вместо командования орденом? Что побуждает его стремиться к свободе? Чувство долга? Жажда величия? Гордыня?

— Я провалился, — хрипло прошептал воин, задыхаясь от осознания неудачи.

Сглотнув комок, он заставил себя не поднимать глаз на Хранителей. Космодесантнику хотелось взмолиться о пересмотре дела, возразить против их приговора, но он молчал.

Из гордости? Из восторженного упрямства самодовольного мученика?

Сколько он уже сидит здесь? Сколько еще придется терпеть?

До гибели от обезвоживания. Даже постчеловеческий организм продержится без питья всего несколько дней. В последние двадцать четыре часа его тело начнет поглощать самое себя, отчаянно борясь за жизнь, — так, словно в нем поселится другое существо, отличное от Азраила.

Вероятно, он утратит рассудок. Обучение и психологическая подготовка сдадутся под натиском безумия, обусловленного физиологическими причинами. Разумом ведь управляет не воля, а химия организма, пусть и измененная, как у космодесантника.

Бесславный конец жизни, противоположный всему, о чем мечтал Азраил. Он умрет, низведенный до звериной жажды и бессмысленного бреда, — после того, как столь истово сражался за благородные идеалы цивилизации.

Воин частично выдвинул меч из ножен, обнажив примерно полметра блистающего клинка. При взгляде на острую кромку его посетила мрачная мысль:

«Не выбрать ли более быструю и достойную смерть?»

Иезекииль — самый могучий псайкер ордена. Очевидно, он что-то увидел в будущем Азраила… Или увидел отсутствие будущего. Значит, библиарий передал ему меч из милосердия?

Как скоро? Как скоро он примет решение? Или же, сопротивляясь искушению, он пройдет испытание Хранителей?

Великий магистр ненавидел вопросы, терзающие его разум, и презирал самого себя за то, что нуждался в ответах. Очередное доказательство того, что им управляет гордость; Азраил выбирает не сам — он всего лишь инструмент, орудие, оружие.

Оружие… Космодесантник снова поглядел на меч. Клинок отразил изможденное лицо со впалыми щеками и седые волосы. Похоже, он пробыл здесь гораздо дольше, чем предполагал; или это помешательство уже сплетает образы из его страхов?

Воин поднял глаза — ему вдруг отчетливо представилось, что он остался один.

Хранители безразлично воззрились на него.

Он больше не мог выносить их испытующих взглядов. Пожалуй, пора заканчивать.

Нет, еще рано. Азраил никогда не сдавался просто так и не собирался уступать отчаянию при первой же неудаче.

Загнав Меч Тайн обратно в ножны, великий магистр сделал вдох.

Будем рассуждать объективно, избегая допущений. Часовые-в-Белом сказали, что он должен пройти по дороге между Надеждой и Отчаянием. Возможно, в этом смысл его видений?