он точно помнил, что они вошли в дверь, которая оставалась за его спиной. Но сейчас там была лишь сплошная стена, увешанная такими же разными часами. Но двери не было. Очевидно, сфера, внутри которой они оказались, уже повернулась на несколько градусов.

Кай потёр глаза ладонью, зрение никак не хотело привыкать к такой резкой смене освещения. Открыв глаза, Кай чуть не вскрикнул — прямо перед ним, в дюйме от его носа, маячило лицо старика, так близко, что он ощущал старческий запах, лекарств? овсяной каши? табака?.. Незрячие глаза старика очень неприятно таращились в разные стороны,

Кай понял, что это вообще не глаза, а стеклянные протезы, едва ли они могли хоть что-то видеть. Глазницы и лоб пересекало несколько страшных багровых шрамов, он мог разглядеть неровно сросшиеся складки век, рваные рубцы на коже, исказившие форму глаз. Внутри Кая шевельнулась боль, точно ему самому пришлось пережить это нечеловеческое страдание, будто его глаза доставали ножом.

Старик привстал на цыпочки и прикоснулся своими пальцами к лицу Кая и легонько ощупал его. Кай никогда ничего подобного не испытывал. Весь отмеренный ему природой запас терпения и вежливости пришлось призвать на помощь, чтобы не оттолкнуть неприятного субъекта. В нём боролось недоумение с негодованием, его учили уважать старость и проявлять терпимость, но он не бессловесная марионетка, не собачка на поводке. Может старик и вовсе сумасшедший? И он…

— Так и собираешься провести всю жизнь в чашке Петри? — проскрежетал старческий голос.

— Какой чашке?..

— В лабораторной чашке, чашке Петри, юноша, с активностью уровня инфузории-туфельки. Плыть тупым концом вперёд.

— Почему сразу тупым?.. — буркнул он сердито, покраснев от возмущения. — Вообще, я ухожу. Где выход?

— Выхода нет. Время может практически всё, но он связан законами.

— Зачем вы меня сюда привели? — слова Кая прозвучали резко.

— Время может практически всё, если соблюдать договор, — продолжал старик, будто не слыша его вопроса. Он снова исчез, при этом голос его то удалялся, то приближался в слепящем столбе света. — А согласно договору, Время встал на твою сторону.

Кай напрягся. Что-то такое говорил и Велес той ночью. Про время, которое ему не подчиняется. Может всё это как-то взаимосвязано, чокнутый старик не зря привёл его сюда?..

— Что такое время? Почему вы говорите о нём как о чём-то живом?

— Нет ничего живее Времени. Даже Свет и тот есть Смерть. Это одна из его граней. Иногда…

Старик наконец вынырнул из обесцвеченного мира часов. На его переносице сидели очки, даже не очки, а окуляры, самые нелепые и огромные, которые Кай мог представить, они держались на широком кожаном ремешке, который обхватывал седую голову старика. Их линзы до абсурда увеличивали стеклянные глаза старика, но было очевидно, что через их стёкла тот мог видеть. Вопрос — как?!

— Глаз видит благодаря человеку, юноша, а не человек благодаря глазу, — старик, казалось, прочитал его мысли. Кай смутился и отвёл взгляд от чудовищных шрамов. Старик продолжал бормотать. — Это не я сказал, Парацельс сказал.

Часы — количество их оценить было невозможно — на все лады издавали довольно нервирующее тиканье. Откуда-то издалека продолжал доноситься тяжёлый металлический гул, таинственный механизм не прекращал свой ход. Эта досаждающая какофония, очевидно, нисколько не мешала старику нести свою беспредельно загадочную чепуху, но уже порядком нервировала Кая.

— Ты уже понял, что у тебя в руке? — огромные глаза старика, казалось, сошлись у переносицы. Он протянул к нему открытую ладонь.

Кай стиснул в ладони знак Каргера.

— Стоило отдать тебя хтонику, — сердито забормотал старик, — но Время остановил стрелки, а значит, ты чего-то стоишь. Путь начертан, с него нельзя сойти.

— Так… э-ээ..?

— Посмотри сюда, слепец, — старик ткнул покорёженным пальцем на циферблат больших часов, видневшихся в белом мерцании. — Время замкнул по кругу прошлое, настоящее и будущее. Из этого кольца есть только один выход — смерть, тогда твои стрелки замрут и Время потеряет к тебе интерес.

— Я не собираюсь умирать, — Кай начал злиться. — И причём тут вообще орден?

— Считай этот знак твоим страховым полисом. Вместе с велесовой печатью на плече, — с губ старика слетел скрипучий смешок.

— Можете объяснить, что всё это значит — ключи, пути, печать? Кто этот хтоник? Каргер мне ничего не успел сказать… — Кай ухватился за ниточку разговора, не давая старику снова переключиться на изречение своих загадок.

— Надо было слушать, юноша. Он был при тебе всю твою жизнь. Довольно бессмысленную, должен сказать… — старик ткнул ему в грудь крючковатым пальцем. — Он, наверняка, сказал тебе немало. Думай. Никто другой не сможет тебя просветить. Уста Времени запечатаны. Если такой светоходец, как Каргер, вступил ради тебя на Путь, значит считал, что ты готов.

Кай в отчаянии смотрел на старика. Голова его шла кругом, а может всё дело было в том, что пространство вокруг смещалось в каком-то непредсказуемом свободном вращении. Хрустальный купол с его разнокалиберными стрелками уже находился почти у них под ногами, и сквозь его прозрачные своды в помещение всё так же ярко вливался белый слепящий свет, вперемешку с лоскутами ярко-синего неба.

Кай посмотрел на стрелки внимательнее. Некоторые были длинные, глянцевые, на некоторых поблёскивала позолота, были и совсем короткие, они практически не двигались и очень напомнили ему часы со сдохшей батарейкой на их с дедом кухне. Стрелки были ещё не совсем мёртвые, они судорожно подрагивали на месте, но двигаться уже не могли. Были и вполне рабочие стрелки, они меряли время в привычном темпе и выглядели вполне заурядно, стрелки как стрелки.

— Кто вы?

— Я смотритель стрелок. Можешь звать меня мастер Йозеф.

— Откуда вы меня знаете? Почему сказали, что ждали меня?

— У меня для тебя послание…

— От кого?..

Старик снова взял его за руку и потянул в сторону. Кай шагнул следом. Учитывая, что пространство вокруг них жило какой-то своей химерной жизнью, упираться было бессмысленно. Старик поправил свои гротескные окуляры и нащупал в парящем солнечном свете у них под ногами одну из стрелок купола. Он дёрнул головой, приглашая Кая на неё встать. В руку вложил фонарик: «Подсветишь, если что»…

Это было вещее чувство узнавания. Он коснулся ногой стрелки и почувствовал её тихое гудение и вибрацию, но в следующий момент она уже вовсе не была стрелкой, а скорее рельсом, уходящим очень далеко в белый ослепительный свет.

— Только далеко не заходи, из эмбриона я тебя не вытащу… — старик снова растворился.

Исчезли и умолкли часы на стенах вокруг них. Кай встал на стрелку и его повлекло вперёд, перед глазами начали проноситься какие-то сцены, рассыпаясь длинным веерным шлейфом, словно