– Вот в Полисе и убедимся, все или не все рассказал. Руки давай.

– Зачем?

– Затем, что свяжу их.

– Да куда я от вас денусь с такой ногой?! Я ее вроде бы вывихнул.

– Будешь хорошо себя вести, в Полисе ее вылечат. Ну а будешь плохо – отрежут. И в том, и другом случае о вывихе можно будет не думать. И прекрати дергаться, связывать мешаешь.

Финн в Полисе на особом положении. Вроде как вояка, по местным меркам далеко не последний, со всех сторон полезный, ценят его высоко. Но держится особняком, своенравный, авторитетов для него почти нет, способен запросто послать подальше любого, невзирая на его положение, начальство над собой терпит, скрипя зубами, в местные интриги старается не лезть, за должность обеими руками не цепляется, готов в любой момент променять сытую жизнь неплохо устроившегося наемника на бродяжью долю вольного рейдера. Его здесь уважают, не хотят потерять и потому стараются лишний раз не напрягать. Благодаря этому он, при сильном желании, может самым наглым образом игнорировать субординацию и уставные требования. Колоритные истории на тему того, как он трехэтажным матом обкладывал все руководство, включая самое высокое, ходят по стабу, как легенды, в которые верят все, кто хотя бы мельком сталкивался с этим человеком. Вот только слишком высоко он здесь не заберется, с начальством надо обращаться поуважительнее, дерзких оно не привечает…

…Финн вышел из здания, которое местные называли коротко – Арсенал. В нем и правда размещался один из складов амуниции и вооружения, но помимо этого имелись помещения другого профиля. В частности, комнаты для работы с подозреваемыми. В одной из них сейчас занимались Скрипкой. Нет, речь не идет о средневековых пытках каленым железом, все куда гуманнее, современнее и эффективнее. Для тех, кто не запирает рот на замок, приводят ментатов из службы безопасности, и они сами проводят допросы или это делают в их присутствии. Ментат легко отличит ложь от правды, это значительно упрощает процесс получения нужной информации.

Присев на лавочку, до этого облюбованную Каратом, Финн сплюнул так далеко, что едва не добил до начинающейся за полосой газона дороги, и раздраженно произнес:

– Давай поспорим, что этого обмочившегося сморчка выкинут минут через пятнадцать.

– В смысле – отпустят?

– А я разве не так сказал?! – Финн повысил тон.

– Не гуди, я не глухой. На что спорить будем?

– Да хотя бы на ведро белого жемчуга, так что срочно прикидывай, где можно столько достать.

– Значит, и правда выпустят.

– Как говорят русские – негрязная правда.

– Русские говорят – чистая правда. И вообще, хватит уже притворяться необтесанным скандинавом, сильно фальшивишь.

– Многим бабам нравится, они думают, что мама родила меня в ледяной воде фьорда. Им что Норвегия, что Финляндия, что Дания – одинаково.

– Мне жаль таких женщин.

– Ну да, не первосортные. Но мне важно количество, так что все нормально.

– Значит, к мурам они не имели отношения?

– Может, какие-то делишки и проворачивали сообща, есть скользкие моменты, не нравятся мне они. Хотя бы начать с того, откуда к ним вообще информация насчет вас пришла. Такие жирные каналы, так или иначе, почти всегда до муров дотягиваются, пусть и через десятые руки. Этим сынам собак все равно, на кого работать: на внешников или на местных заказчиков. Жадности много, принципы вообще отсутствуют.

– Я так понимаю, что заказчика он не назвал…

– Ага, правильно понимаешь.

– Но насчет нас во всем признался, а ведь мы не бродяги из леса, а граждане Полиса, то есть можем рассчитывать на защиту.

– Ага, верно, вы граждане, никто с этим не спорит. Вот только граждане какие-то не такие, не совсем правильные. Горькая правда заключается в том, что толку от вас мало, зато хлопот как волос в моей бороде. А еще не нравитесь вы многим, причем некоторым очень не нравитесь. Наша безопасность во все глаза приглядывает, чтобы в стабе никто не шалил и чтобы не шалили за стабом против наших официальных представителей. То есть нельзя трогать армию и снабжение. Тех, кто вывозит наших боровов на свежий воздух для профилактики трясучки, тоже трогать не надо. А вы у нас катаетесь на свой страх и риск, вам не выдают официальные задания, ни на одежде, ни на транспорте нет опознавательных знаков Полиса. Да, Полис – уважаемый стаб. Но даже такой стаб не может отвечать за безопасность тех его граждан, которые выискивают приключения по всему Улью. Улей – это не место для легких прогулок, если забрался туда, куда тебя не звали, будь добр решай свои проблемы самостоятельно, не надо напрягать город.

– Значит, я зря этого дурачка к вам притащил?

– Ну почему же зря? Даже такая мелочь может знать что-то, что не будет лишним узнать и нам. Надо только умеючи спрашивать. К тому же ты прав в том, что может тема с мурами всплыть, старшие в его шайке очень уж скользкие ребята. Такие вопросы всегда интересны, и тех, кто в этом замазался, у нас примут, как полагается. То есть так примут, что их биография на этом и закончится. Печально закончится. Вот Таксиста спросить не грех было бы, уж он точно при делах. И Чахлого заодно. Знали они интересное, зуб даю, что знали, намеки на это есть, паренек поет соловьем, и даже без ментатов видно, что дело говорит.

– Забудь, их больше нет. Эти придурки забрались в глухой тупик, после чего позвали туда ораву тварей.

– Я в курсе, что они не гении и закончили плохо.

– А что насчет заказчика?

– Заказчика этот кадр не знает.

– Я тоже в курсе. Я о том, что было бы, узнай мы, кто предложил деньги за наши головы.

– Мы такие дела не одобряем, но если заказчик из другого стаба, вряд ли что-нибудь сможем ему предъявить. Полис не лезет в большую политику, а лучший способ в нее влезть по уши – это начать требовать выдачи преступников со всех соседей. Так что о выдаче даже не думай, только если сам сюда заявится, но это вряд ли.

– А если заказчик из Полиса?

– В таком случае нам бы пришлось что-то с ним решать. У нас тут тихий мирный стаб, если нравится охота за головами, занимайся этим где угодно, но только не здесь.

– Готов на то же ведро жемчуга поспорить, что знаю заказчика.

– А я на два ведра готов поспорить, что у тебя нет доказательств.

– Верно – нет, но я знаю стопроцентно работающий способ их добыть. Смит – отличный ментат. Надо просто в его присутствии задать подозреваемому несколько простых вопросов. Насколько я понимаю, правдивые или ложные ответы считаются теми самыми доказательствами.

– Считаешь ты правильно. Только я на те же сто процентов знаю, на кого ты сейчас намекаешь. И сразу скажу, что это тухлый номер. Никто не потащит такого серьезного клиента на допрос, проще до неба доплюнуть, чем посадить его перед ментатами.