все концы ввел

и всех их во дно адово свел

Еще же рцем о нем, прелютом враге креста Христова,

Недостоин бо окаянный благодатнаго слова.

За свое злое еретическое учение

Поверг себя в тартар в вечное мучение.

Того ради проклят и препроклят от всех человек

В нынешний настоящий и будущий век.

Превратил бо, окаянный, християнскую веру

На свою проклятую еретическую меру,

Не у нас же зде, у провославных,

Но у отступлших от нас не весма от лет давных.

Обрете окаянный слабых и нетвердых людей,

Яко же сатана — беззаконных июдей,

И вниде в них злым своим бесовским коварством,

Улови Июду неправедным богатством.

И возмути их на самого господа нашего Иисуса Христа,

Ему же покланяется всякая православная верста.

Они же, злодеи, самого творца своего и бога распяша

И сами себе, окаяннии, связаша.

Тако же и окаянный Мартин вниде во вся немецкия люди

И сотвори их, злодей, аки песьи груди,

И улови их и прелсти на своя злыя дела,

И та ево злая прелесть всех с ума свела.

Они же уязвившеся своими сердцы на его прелесть,

Того ради вси поидоша во адову челюсть.

И вси утвердишася на его злом учении,

За что и ныне обретаются в мучении.

Мы же, православнии, держим свою правую веру неизменно;

Да будет всем верующим несуменно,

Яко вера наша христианская сый столп водружена

И от самого господа нашего Иисуса Христа и от святых

его апостол предана,

И потом от святых вселенских соборов утвержена,

И яко на основании твердем укреплена.

Аще и прелютый враг, Мартин, такову прелесть учинил,

И злый ученик его Калвин[63] тако же превратил.

Старейшее из известных изображений Лютера: «Доктор Мартинус Люттер, августинец. Виттенб (ерг)». Гравюра, XVI в.

Мнелися, злодеи, веру християнскую развратити,

Ино несть мощно адовым вратам церковь божию затворити.

Основана бо паки на камени твердом

И на всяком сердце милосердом.

Силен убо есть господь — не даст грешным жезла на свои жеребьи[64],

И созжет нечестивых аки предилныи изгреби.

Токмо окаянный во уме своем мнелися

И своею неблагодарною мыслию прелися,

И, завидев друг друга, един единаго...

Да не ведет в конечную беду,

И поставиша его пред людми на среду,

И сожогша его на месте, глаголемом <Же>неве.[65]

И тако испусти живот свой в такове гневе.

И потом насташа Михаила Сведа ученицы

И начаша учити западныя и полуночныя концы.

И первие окаяннии нарекошася иконоборцы.

И всякаго нечестия и беззакония единодворцы,

И самаго сатаны истинные угодницы,

И всего християнскаго закона расколницы.

В лепоту убо рещи, антихристов предтеча,

Словеса бо его, злодея, бывают аки бранная сеча.

У нея же во время роду многи главы кладутся,

Тако же и от таковаго ради врага бесчисленныя души во ад несутся.

Развратил бо тако окаянный весь християнский закон.

Просто же молвити, аки водный зверь дракон,

Иже самый диявол, сатана имянуется,

И яко велия гора в море волнуется,

Иже всем сущим в водах царь нарицается.

Такоже и тот окаянный Мартин во всех немцах прославляется,

Яко же и выше речей, за еретическое то злое составление

И за бесчисленное душам человеческим погубление.

Явися злодей се бо настоящия седмыя тысящи лет,

Учинися в ней таковый злый навет,

Во втором сте четыредесят в седмое лето

Таковое злое умышленное дело доспето.

И научи себе злаго того ученика Калвина,

Его же, злодея, учение сладко яко осина,

Аще учеником его, калвинцем, сладко мнится...

Занеже тако же веру християнскую развратил

И всех же злому и богомерскому тому делу научил.

Имел у себя друга, зовома Михаила Сервета,

Того же одного дияволскаго совета,

Понеже инии ученицы их злии начашася быти

И тако же своим еретичеством людей губити,

Всех же их имена не у время написати,

Токмо подобает их проклятию предати.

И тех немец тем своим еретичеством людей губити прелстиша.

И свое еретичество до конца в них вкорениша.

Паче всех един Мартин славою своею обносится,

Яко брат его, диявол, егда по воздуху носится,

И на земли, ходя, человеки прелщает,

Тако же и он, окаянный, всех своими прелестми уловляет.

О злых же прелестех его впреди да скажется,

Всяк убо лютор пленицами своими да свяжется,

Но верующих въ его проклятое предание

И отложших от себе вечное надежное упование.

Аще и мнятся окаяннии прямы пред богом быти,

И милость его и щедроты к себе получити,

Паче же рещи в геену огненную внити

И тамо со отцем своим, сатаною, жити.

Понеже веруют тому злому еретическому учению,

Того ради вси отходят к вечному мучению.

Мы же, православнии, истиннии християне,

Крещены есмы в божественней бане.

Аще пред своим творцем и богом и согрешаем,

Но, кающеся, грехов своих милости от него себе чаем,

Негли нам грешным подает свое милосердие

И отимет от нас всякое наше жестосердие.

Той же окаянный Мартин отвергся нашея православныя веры,

И возлюби, злодей проклятый, все бесовския меры,

И своя проклятыя в богомерския законы уставил,

И божественную благодать от себя оставил,

И всех западных немец еретичеством своим прелстил,

И души их и ум в конец, злодей, оболстил,

И всех же с собою во дно адово и лютыя муки свел,

И тем себе с ними вечное жилище обрел,

И даже и до днесь своим еретичеством со истинного пути сводит

И яко во тме или во мраце всяк лютор от него ходит.

И несть убо дивно, яко от безумных сия творят,

Дивно же и предивно, яко и от премудрых тут же зрят,

И предаются в ту проклятую латинскую веру,

И любят тое богоненавистную меру,