Даже не знаю, как я успел скатиться вниз до того, как он завел машину. Я бросился к дверце, Дед защелкнул автомат. Я хотел просунуть голову в окно, но стекло уже доползло до верха. Машина тронулась. Я бежал рядом, вцепившись в ручку. Дед рванул. Меня дернуло и повалило. Дед не остановился. Я встал, кипя от бешенства, и погрозил кулаком вслед отъезжавшему авто. Потом побрел домой.

На следующий день я позвонил в институт, где мне сообщили, что Дед взял отпуск. Три дня он не отвечал на мои звонки и имейлы. Я плюнул: в конце концов, он взрослый мальчик, а девочек, готовых его приютить, пруд пруди. Пусть погуляет. Рано или поздно я отловлю его в институте и устрою публичную порку Моим прогнозам опять не суждено было сбыться. Впрочем, не зная этого, я успокоился и решил, что займусь Пименом, благо он настойчиво меня искал. Я ответил на очередной его звонок и принял предложение «культурно посидеть». Правда, отказался от встречи в его офисе, предложив занюханный ресторан рядом с моим домом.

Все-таки странная штука человеческий мозг. Я отказался встречаться в офисе, памятуя о рыбках и забыв, что ничего вредоносного они мне не сделали. Между тем встреча в ресторане, то есть на моей территории, завершилась тем, что меня отмутузили и дискредитировали. Тем не менее, из-за вечной конкуренции сознания с подсознанием мой селфи комп выдал неверное решение.

Я поперся в ресторан, упаковав свое боди в самый отстойный прикид и смакуя, каким дураком будет выглядеть Пимен, облаченный в дорогущий костюм. Пимен явился в прикиде, не уступающем моему. Вот гад! Солидно подготовился. Опять облом. Но я решил не мельтешить. После церемонии приветствий он заказал ту же несъедобную гадость, что и я, но, в отличие от меня, с удовольствием ее уминал. Похоже, у него было трудное детство и скудный стол. Когда нам принесли кофе, кстати, отменный, Пимен бросил на стол карточку.

– Твоя. Гонорар за икру. Эльдар открыл в своем банке. Все чисто.

Уж не знаю, ждал ли он от меня какого-то фортеля, но я ответил ему кайфоломом. Молча взял карту и сунул в карман. Даже не поблагодарил. И за что бы? Сделал работу – срубил бабки.

– А теперь о деле, – продолжил Пимен. – С понедельника, будь добр, волоки свой куцый зад в офис. Надо готовить кандидата.

– Вы что, всерьез полагаете, что он может стать конкурентом…

– Не задавай идиотских вопросов. Может, не может, что может, чего не сможет, – это и будет твоя забота. Я плачу, ты делаешь свое дело. И давай обойдемся без детского сада.

– А вы, случаем, не ведаете, отчего это америкосы в первую очередь всегда пекутся о заднице?

– Чтобы сидеть было удобно, – без колебаний ответил Пимен. Похоже, я его не смутил. – Хотя восточные мудрецы говорят, что сидеть лучше, чем стоять, а лежать лучше, чем сидеть, к нам это не относится. Мы продукт западной цивилизации. В нашем случае считается, что под лежачий камень вода не течет. А нам, сам понимаешь, надо, чтоб текло. Бабло должно течь! Такова природа бабла. И если парень не промах, то он знает, где поток круче.

– Спасибо за лекцию, только это не про меня, вы что, забыли, что я лузер?

– Не забыл, – ответил он, – но я заметил другое: несмотря на это, ты везунчик. Лаки, так сказать.

– Я?! – от удивления я чуть не расплескал кофе.

– Ты, ты! Просто везенье играет не на тебя, а на того, при ком ты кантуешься. Вспомни «пираний», мои фонды, икру. Сечешь, какая зависимость?

Я уставился на него как на тех муравьев. Нет, плохая аналогия. Муравьи были лузерами, а этот превращал в деньги все, к чему прикасался. Даже меня. Надо же, как лихо он вывел формулу моей везучести для других. Хотя чему удивляться, не будь у него такого чутья, был бы он в моих стройных рядах антивезунчиков. Что-то тренькнуло в моей голове, но не успело оформиться. Пимен помешал. Он встал и со словами «Засим позвольте откланяться и поблагодарить за отменный обед» направился к выходу. Я остался дохлебывать кофе и размышлять над формулой, в которую подлец меня загнал. Есть у моего инфантильного разума такое бесполезное качество – предаваться бесплодным размышлениям. Впрочем, предложение Пимена я решил принять. Жить-то на что-то надо. Из ресторана я ушел – не знаю почему, просто наскучило. Дед отбыл в неизвестном направлении. Так что ни трудовых, ни иждивенческих средств на существование не маячило. «Оп! Что это я? А банковская карточка, переданная Пименом?! Она может обеспечить мне… Нет, – перебил я себя, – положу рядом с конвертом с экспертизой. Начну собирать плоды своей глупости. Посмотрим, как я справлюсь с искушением».

Я потопал домой, по дороге зайдя в супермаркет и отоварившись всякой туфтой на проедание. С уходом Деда кормить меня домашними обедами стало некому.

* * *

Проснулся я резко и в ужасе. В квартире явно кто-то был. И этот кто-то не был Дедом – уж его шаги я знал, как алфавит. Я привел в порядок сердцебиение, стараясь решить, как действовать. Некто подошел к моей двери, помедлил секунду, потом направился в глубь квартиры. Мне показалось, что я до крови закусил губы, прихватив и язык. Но предаваться боли не было времени. Стараясь не шуметь, я натянул штаны, отбросил тапочки и, бесшумно ступая, босиком направился к двери. Прислушался… Некто двигался где-то в районе кухни. Интересно, что он там искал? Неужели думает, что драгоценности мы прячем в банке с крупой? Да у нас отродясь крупы не водилось. Хотя, нет, есть рис. Черный и белый. Господи, о чем это я думаю?! Я проскользнул в дверь и замер. Свет горел почти в каждой комнате. Ну до чего обнаглели ворюги! Или они тоже считают меня лузером?! Я нахмурился, огляделся, раздумывая, чем бы вооружиться, и тут на кухне что-то громыхнуло. От неожиданности я все-таки вскрикнул и, поняв, что выдал себя, так невооруженным и ринулся на кухню. Разве что без победного клича команчей. При виде меня человек обернулся и… Я повторил тот самый отборный мат Деда, который однажды подслушал по телефону. И как только я все это запомнил?!

– И тебе того же, – сказала она.

Конечно, кто еще мог бы довести до белого каления, кроме мадре?!

– Извини, – сказал я, – мне показалось, воры.

– А! – понимающе кивнула она и подняла чайник.

Именно грохот его падения и был причиной моего молниеносного прорыва на поле боя. Мадре вообще не могла сделать что-нибудь, не разбив или не уронив что-нибудь другое. Раньше я думал, что она это делает нарочно, чтобы никто не заставлял ее заниматься бытом. Сейчас понял, что ошибался. Видимо, она действительно не была приспособлена к бытовухе. Хотя, хрен знает, к чему она была приспособлена, кроме… Впрочем, это не мой геморрой.

– Ну как прошел постабортный период? – светски поинтересовался я, вспомнив нашу последнюю встречу.

Мадре закурила, посмотрела на меня, как я давеча на Пимена, и спросила голосом, каким, наверное, хирург спрашивает у раковой опухоли, перед тем как ее вырезать:

– Никак не пойму, как такое уродилось.

– Генетика, – пожал я плечами, думая, что забил гол.