– Черт! – бросила она. – Совсем забыла.

– Мать, имей совесть, хоть раз скажи правду.

– Зачем? – искренне удивилась она. – Да будь он трижды мне не отец, лучшего отца и придумать трудно. А может, он и есть отец. Зачем мне ковыряться в чужой жизни и усложнять свою? Все давно быльем поросло.

– А если у меня не поросло? Если мне надо знать?

– Вот пойди вскрой конверт и все узнаешь. Что, кишка тонка? Куда намылился? Не вздумай повторять мой трюк – не следи за мной.

– Ты тоже клятву дала?

– Не в этом дело… хочу посмотреть, как ты…

Я не дослушал. Прошел к себе, оделся и вышел. Не знаю, что подумала мадре о том, куда я намылился. Все равно она ошибалась. Я мчался к Лизе, о которой мадре было неведомо.

Мы встретились в том же кафе, что и в первый раз.

– Я бы съездил тебе по фейсу, не будь ты женщиной. Сидеть, – схватил я ее за руку, увидев, что она собирается вскочить. – Так, значит, это была шутка?

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, пытаясь освободить руку.

– Дед. Рассказ про его болезнь. Потом, типа, это была шутка. Дошутилась?

– Что ты имеешь в виду? – почти проплакала она.

– А то ты не знаешь? Небось бегаешь к нему в больницу изображая сестру милосердия? Зачем тебе это? Поссорить нас намылилась? Не выйдет!

– Отпусти руку идиот, и расскажи по-человечески.

Почему-то это на меня подействовало, и я все рассказал.

– Знаешь, – всхлипнула Лиза, – я ведь правда все придумала. Нет у нас в роду врачей.

– Зачем…

– Затем, – перебила Лиза, – что я видела, как Алексу плохо из-за вашей ссоры. А ты… как дурак уперся. И… мне хотелось вывести тебя из столбняка.

– Тебе это здорово удалось. Только вывела ты не меня, а его.

Она отпарировала в духе мадре:

– Точно, тебя ничем не выведешь. Умереть можно рядом, а ты и труп не заметишь.

– Ты давай шути, но не зашучивайся. Эт тебе мой бесплатный совет на будущее. Прощай, Лизавета, и не поминай лихом.

– Подожди, в какой он больнице?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Мадре поклялась не колоться.

– Надо что-то придумать, – услышал я. Ага, значит, Лизу совесть заела, вот и тащится за мной. – Хотя, что тут думать? – продолжила она. – Давай звонить во все кардиологические, раз у него инфаркт.

Я чуть не споткнулся. Какой же я идиот, что сам не додумался! Лиза заслужила прощение, хотя говорить ей об этом не стоит. Но я был так раздосадован, что нашел решение получше – нашел в Сети три лучших кардиоцентра, потом свел к одному, просто вспомнив, что сын Дедова друга – владелец какого-то супер-пупер кардиоцентра.

Отыскал этот Центр, сбросил данные Степке и сказал, чтобы он предельно быстро проверил, значится ли там Дед. Включил музыку, чтобы тонкая девушка Лиза поняла – лучше молчать. Не прошло и двух рэпов, как Степка отзвонился, сообщив, что Дед там. Вопросы его я пресек на корню: «Забудь и не разглашай!»

Лиза, по причине близости слышавшая наш диалог, пискнула от счастья. Я посмотрел на нее взглядом Джеймса Бонда, в котором читалось, что такая мелочь, как найти иголку в стоге сена, для меня действительно мелочь. Радость омрачило только то, что я некстати подумал, что на Д. Б. больше тянет мадре с ее шпионской слежкой. Хотя… в наше время супершпион, скорее, действовал бы как я. Методы мадре устарели.

– О чем ты думаешь? – услышал я голос Лизы и устыдился своих мыслей. – Разрабатываешь план проникновения? Может, обойдемся просто, без ваших фамильных закидонов?

– Тебе-то что? – обиделся я за фамилию, издеваться над которой было моим, и только моим, эксклюзивным правом.

– Я тоже с тобой, – сказала Лиза тоном, каким верная жена сообщает мужу, что не отпустит его одного в логово врагов.

Впрочем, Лиза заслужила бонус. А если честно, я просто боялся идти один. Поизображав для понта Бонда, отговаривающего блондинку лезть с ним в логово, я, в конце концов, согласился взять ее. По дороге мы купили цветы, ананас и конфеты. Я только молился, чтобы мадре не было у Деда. Но что молитва против мадре?! Конечно, она была там, изображая нежную дочь. У меня аж скулы свело. Впрочем, мне ее присутствие пошло на пользу – я принял боевую стойку, что облегчило контакт с Дедом.

Чмокнув его как ни в чем не бывало, я спросил: «Ну что, Дед, понял, что не дорос еще до побегов из дому? Насытился вольной вольницей, соловей ты наш разбойник? Подожди, вернешься, я тебе всыплю по…

– Стоп! – встряла мадре, не привыкшая быть на вторых ролях. – Хватит лицедействовать.

– Генетика, – пожал я плечами и замер. Как проклятое слово привязалось! И как теперь выкручиваться? Помощь пришла с неожиданной стороны.

– Ой! – пискнула Лиза, с восхищением глядя на мадре. – А я все думаю, откуда мне ваше лицо знакомо? Знаете, в жизни вы намного лучше, чем в кино. Естественней.

– Естественно, – опять не сдержался я, – в кино она возвышенных и добрых играет, а в жизни…

– Лиза, – перебил меня Дед, – познакомься – это моя дочь, Анна.

Умереть мне на месте, если его голос не дрогнул от нежности и гордости. Нет, что делается! Дед предал меня и перешел на сторону извечного врага. Я едва сдержался, чтобы не впасть в ненависть. Но тут пришла медсестра и попросила очистить помещение. Мадре сделала вид, что к ней это не относится, а нам пришлось ретироваться.

Уже за дверью я услышал слова Деда, обращенные к мадре: «Ты же поклялась не говорить ему!» Не знаю, что она ответила, но я буркнул: «Ей клятву нарушить, что другому чихнуть». На самом деле, я просто продолжал пребывать в ревности. «Подслушивать некрасиво», – заявила Лиза и потащила меня из больницы. Мы доехали до кафе, чтобы взять ее машину. Правильная была мысль ехать на моей, иначе не пришлось бы возвращаться и не было бы всего остального. В общем, домой я приперся под утро. Дверь открыл тихо, чтобы не разбудить мадре. Напрасно старался – ее и след простыл. В прямом смысле – ничто не напоминало о ее присутствии, все следы замела. Даже записку не оставила. Я рассвирепел и хотел было позвонить ей на мобилу, испортить сон. А потом вдруг понял, что мадре и в ту ночь могла и не приходить. Вполне могла из своего дома к Деду ходить. Выходит, она специально пришла… из-за меня. Чтобы как-то клятву ненароком нарушить и сподвигнуть меня на визит к Деду. Надо же! Стареет, что ли, и сентиментальной становится?

Но это уже была отрыжка детства. На самом деле я все понял. Это была первая ночь, когда я уснул, любя обоих своих ближних – непутевого Деда и блудную мать.

Вообще-то уже было утро, ну так чем это могло помешать мне спать? На работу мне не идти – ее у меня нет. Хотя… Кажется, я уснул.

Я проснулся от запаха: пахло блинами. Я рывком соскочил с постели: такого быть не могло! Не может же быть… Но так и было: на кухне хозяйничал Дед, собственной персоной.