– Моя мать и тетушка Кэролайн были сестрами, и Энид провела в нашем доме гораздо больше времени, чем с отцом, – мисс Сэмпсон болтала охотно и непринужденно раскрывала семейные тайны. – Теперь же все наоборот, дядя Рикман принимает меня так часто, как только может. Мне невыносимо оставаться в этих стенах, а Энид, кажется, все равно. Она могла бы попросить отца прислать за нами слугу с каретой, и мы прекрасно отдохнули бы и без него, но он никогда этого не делает.

– Молодым леди не подобает оставаться одним в доме, – с серьезным видом кивнула Эмили. – Идите к вашей кузине и нарисуйте друг друга. Это развлечет вас, а в понедельник мы обсудим вашу работу.

– Вы же знаете, Энид совсем не умеет рисовать, у нее хорошо получаются только какие-нибудь мрачные фигуры вроде повешенного на площади преступника или утонувшей Офелии, – Сьюзен передернула плечами, и Эмили стало не по себе, когда она вспомнила первую из увиденных ею работ мисс Рикман.

– И все же попробуйте, – только и успела сказать она, когда Руби пришла сообщить ей, что карета миссис Пэйшенс прибыла.

Сьюзен пожала плечами и устремилась вверх по лестнице, а Эмили всю дорогу до дома тетушки Фанни думала о бедной мисс Рикман. Не стоит удивляться тому, что девочка склонна к изображению ужасных, тягостных сюжетов. Возможно, в детстве ей и правда снились кошмары, и некому было прийти и рассеять их любящей рукой. Ее отец заботлив и даже, наверное, добр, но он не заменит мать. Мисс Барнс это хорошо понимала, несмотря на то, что ее собственная мать жива и здорова, Эмили не хватало той душевной близости, что бывает в некоторых семьях между матерью и дочерью.

– Надо быть поласковее с бедняжкой, – говорила себе Эмили. – Я никогда не высмеиваю ее рисунки, и она, кажется, благодарна мне за это. Но ее кузина слишком любит помыкать ею, да и сама Энид довольно избалованная девушка. Жаль, если она превратится в кокетку, думающую только о развлечениях. Отец найдет ей жениха по своему вкусу, и Энид всю жизнь будет несчастна. Сколько же еще времени он собирается оставлять ее в пансионе? И ей, и Сьюзен уже пора выезжать.

Подобными размышлениями занимали себя почти все учителя, уверенные, что у каждой из старших девушек есть особая причина пребывать в школе вместо того, чтобы с помощью матерей и теток искать себе подходящих женихов. Эмили казалось, что она испытает немалое облегчение, когда мисс Найт и ее подруги покинут стены пансиона, пусть даже в среднем классе есть девочки, подражавшие мисс Найт в манере поведения и не уступающие ей в высокомерии. Только миссис Аллингем знала больше, чем остальные, но никто из учителей не осмелился бы расспрашивать ее о секретах учениц и их семейных тайнах. А словам миссис Вильерс хорошо знавшие ее привыкли не доверять.

Миссис Пэйшенс была из тех дам, кто скрывает скаредность за внешней элегантностью. Эмили не помнила, чтобы у тетушки когда-нибудь подавали много блюд, а потому не рассчитывала, что обед ей понравится, и была права. За обедом тетя расспрашивала Эмили о том, как ей живется в пансионе. Ее племянница не сомневалась, что все нужные сведения тетя Фанни уже давно почерпнула из переписки с миссис Аллингем, но послушно отвечала на порой бестактные вопросы тетки.

Разумеется, речь зашла и о предстоящей благотворительной ярмарке.

– Моя дорогая подруга, миссис Аллингем, обещала позволить тебе поехать на ярмарку, – сообщила миссис Пэйшенс с таким видом, будто преподнесла племяннице великолепный подарок. – Этой чести удостаиваются далеко не все учителя, тебе следует ценить великодушие миссис Аллингем.

Эмили несколько вымученно признала, что высоко ценит доброе отношение директрисы, и тетка продолжала:

– В отличие от учениц, тебе будет позволено танцевать. Но это вовсе не значит, что ты должна забыть о своих обязанностях присматривать за девочками и предаваться безудержному веселью.

Эмили никогда не была склонна танцевать до изнеможения, а потому лишь пожала плечами – жест, совсем не удовлетворивший ее тетушку.

– Надеть лучше скромное платье, никто, и прежде всего ты сама, не должен забывать, что ты – учительница в этом прекрасном, уважаемом заведении и легкомысленное поведение кого-то из преподавателей может навеки опозорить всю школу.

– Но на балу есть вероятность познакомиться с джентльменом, который впоследствии может стать моим женихом, – не удержалась Эмили.

Миссис Пэйшенс затрясла пухлыми подбородками.

– Разумеется, для бесприданницы возможность побывать на балу – хороший шанс завязать нужные знакомства, но тебе следует вести себя очень осмотрительно. Если кто-то из присутствующих там джентльменов проявит к тебе интерес, наведи о нем справки у миссис Аллингем. Если она скажет тебе, что с этим мужчиной не подобает водить знакомство, постарайся дать ему понять, что его общество тебе неприятно. Если же этот человек окажется достойным твоего внимания, будь с ним любезна, но не дай повод думать, что ты склонна к кокетству. Сдержанность и благонравие – лучшее украшение для девушки без средств!

Все это Эмили слышала от матери и от своей гувернантки, когда ей было пятнадцать лет, и теперь она жалела, что своей шаловливой выходкой сподвигла тетку на такую длинную избитую сентенцию.

Наконец миссис Пэйшенс успокоилась и перешла к рассказу о тех гостях ярмарки, кого она знала лично или о ком слышала.

– Еще там будут Мэйленды. Ты помнишь Мэйлендов? Твой отец в молодости был дружен с мистером Мэйлендом, однако потом они поселились слишком далеко друг от друга, чтобы наносить визиты. Но раз или два ты их видела, они были на венчании твоей кузины Эстер и на большой охоте у сэра Чарльза Баркли.

Эмили задумалась. Фамилия «Мэйленд» была ей знакома, но среди множества людей, которых она встречала на балах и празднествах, она запомнила лишь тех, кто чем-либо вызвал ее интерес. Мэйлендов среди них явно не было, и Эмили спросила тетку, почему она заговорила об этой семье.

– Миссис Мэйленд некоторое время назад выдала замуж дочь, Джулию. У ее супруга, мистера Кронбери, дом в Брайтоне, и все Мэйленды приехали погостить к Кронбери. Они пробудут в Брайтоне до самого Рождества. Я подозреваю, что причиной их желания оказаться подальше от Лондона послужила некая скандальная история, в которой замешан их сын, Роджер.

– Он совершил какой-то проступок? – Эмили знала о привычке тетушки осуждать всех и каждого, а потому вовсе не стремилась принимать на веру ее слова о громком скандале.

– Кажется, он собирался сделать предложение одной юной леди, но узнал, что эта девушка прогнала горничную… – тетушка Фанни замялась.

– Как странно! Наверное, у этой леди была причина расстаться со своей служанкой, – Эмили нетерпеливо постучала пальцами по краю стола – раз уж тетушка начала говорить, отчего бы ей не продолжить.

– Молодой девушке не подобает знать такие вещи, – тетушка попыталась поджать губы, но подбородки ей явно мешали. – Одним словом, горничная вступила в непозволительные отношения с кузеном своей хозяйки.

– И ее прогнали прочь… Понимаю, – медленно произнесла Эмили.