Как бы от юных леди вроде нее ни пытались скрывать подробности частной жизни прислуги, смышленые девочки всегда сумеют уловить больше, чем им нужно знать. Болтовня горничных, перешептывания в гостиной, косые взгляды почтенных матрон и заплаканные глаза какой-нибудь Мэри или Энн, поспешно собирающей свои вещи, – и становится понятным, что в доме случилась неприятность, тщательно скрываемая всеми его обитателями от посторонних глаз.

– Служанка поступила дурно и должна была немедленно покинуть дом своих хозяев. В приличном доме не место таким особам, как она, – напыщенно заявила миссис Пэйшенс. – История, конечно, неблаговидная, но это все же не причина для молодого Мэйленда отказываться от ухаживаний за этой леди. Его щепетильность в этом вопросе оказалась неожиданностью для всех. Родители девушки, разумеется, были недовольны – несколько месяцев Мэйленд посещал их дом, его принимали и на него смотрели как на будущего жениха, и вдруг он начинает вести себя холодно, как будто едва знает эту леди!

– Действительно, странно, – вынуждена была согласиться Эмили. – Вот если бы его мать запретила ему жениться на девушке, чья служанка ведет себя слишком свободно, это еще можно было бы понять…

«Если только он вовсе не был влюблен в эту леди и не ухватился за первый же повод избежать помолвки», – подумала она, но не стала сообщать о своей догадке тетушке.

Вместо этого Эмили спросила:

– А как эта леди и ее родители догадались, что причиной его отступления была именно история с горничной?

– Так ведь вся скандальность этой истории и состоит в том, что он публично заявил об этом. По его мнению, кузен этой леди поступил отвратительно и именно он должен был понести наказание, а не служанка, – возмущение миссис Пэйшенс заставило всю ее фигуру заколыхаться, – Мэйленд даже осмелился сказать, что негодяю следовало бы жениться на соблазненной им девушке!

– Так, значит, он просто очень смел и благороден, если не побоялся вступиться за честь горничной, – с невольным восхищением заметила Эмили. – Разве это не то, что должен был сделать этот кузен-соблазнитель?

– Как ты можешь говорить такие вещи, – тетушка Фанни напустилась на Эмили. – Да стоит одному мужчине поступить подобным образом, как все горничные потребуют взять их в жены, заделаются леди и покроют своей дурной, порочной порослью благородные фамильные древа старинных семей!

– По-вашему, тетя, джентльмены имеют право обижать служанок только потому, что они из простонародья? – Эмили не сомневалась в косности суждений своей тетки, но не думала, что миссис Пэйшенс может быть настолько лицемерной и жестокой.

– Конечно, нет! Связь джентльмена со служанкой всегда заслуживает порицания, но мужчины есть мужчины, им свойственны по молодости некие мелкие проступки, и это вовсе не означает, что им стоит губить свою жизнь из-за одной ошибки!

«В его случае это ошибка, в ее – преступление, – подумала Эмили. – Как жестока судьба к этим бедняжкам! Вполне возможно, что моя дорогая Хелен родилась в результате такого вот романа между джентльменом и какой-нибудь доверчивой горничной».

– Вернемся к мистеру Мэйленду, тетушка, – Эмили понимала, что со вздорной ханжой лучше не вступать в долгие споры, и поторопилась переменить тему. – Его поведение, конечно, осудили?

– Ну, разумеется, – миссис Пэйшенс охотно вернулась к описанию скандального поведения молодого Роджера Мэйленда. – В свете даже подумывали, что он сам потерял голову и увлекся этой девицей, а она предпочла ему кузена его будущей невесты. Ходили слухи, что он чуть не вызвал того джентльмена на дуэль, и миссис Мэйленд поторопилась увезти сына из Лондона и побыть в Брайтоне, пока разговоры не утихнут.

– Но подробности этой истории известны уже и в Брайтоне, – заметила Эмили. – Уверена, на ярмарке и на балу на Мэйленда будут показывать пальцем и предостерегать от знакомства с ним.

– Уважающие себя семейства, бесспорно, не подпустят его к дочерям и племянницам, но для менее щепетильных он со своим приличным капиталом считается выгодным женихом, и то, что он не заключил помолвки, делает его привлекательным в глазах тех семейств, кто хочет поскорее выдать замуж дочь, не утруждая себя сборами приданого, – рассудительно сказала тетя Фанни. – Я думаю, тебе надо возобновить знакомство с Мэйлендами.

– Зачем? – удивилась Эмили.

– Ты привлекательна и происходишь из почтенной семьи, – пришлось объяснять миссис Пэйшенс, недовольной недогадливостью племянницы. – Ты можешь понравиться молодому Роджеру.

– То есть я, по-вашему, как раз отношусь к людям неразборчивым и лишенным щепетильности? – с еще большим изумлением переспросила Эмили.

– Нет, ты относишься к леди, у которых туго с деньгами, – отрезала тетушка. – В твоем положении надо подумать о подходящей партии, и Мэйленд тебе вполне подойдет, особенно теперь, когда ему не стоит рассчитывать на брак с невестой из родовитой и богатой семьи.

– Я не собираюсь намеренно искать внимания мистера Мэйленда, – с достоинством отвечала оскорбленная Эмили. – Но я не стану избегать знакомства с ним и составлять свое мнение об этом человеке, ни разу с ним не встретившись. Вас это удовлетворит, тетя?

Миссис Пэйшенс была не удовлетворена смелыми суждениями племянницы, и время, оставшееся до возвращения Эмили в пансион, тетушка Фанни посвятила проповеди о том, как должна вести себя девушка, попавшая в положение мисс Барнс.

Эмили уехала от тетки раздраженная, с головной болью, и сама удивилась тому, какая радость охватила ее, когда экипаж остановился у дверей пансиона Святой Маргарет. Кажется, это место становится ее настоящим домом!

День, на который была назначена ярмарка, все приближался, и в холле выставили длинный стол, а на нем разложили плоды самоотверженных трудов учениц. Салфеточки, предназначенные украсить спинки кресел, расшитые подушечки, на которые опускаются на колени в церкви, подушечки для булавок от самых маленьких девочек и сложные вышивки от старших учениц – все это великолепие привлекало внимание и служило неизменной темой для разговоров в столовой и в спальнях.

Хелен вбежала в класс Эмили, едва только закончился урок.

– Ты только подумай, кто-то изрезал самую красивую подушечку! – воскликнула она, отвечая на недоуменный взгляд подруги. – Морин Паркер рыдает так, что сердце разрывается, она трудилась над этой вещицей с того самого дня, как узнала о ярмарке!

– Какой подлый, низкий поступок! – ахнула Эмили, начиная понимать – наряду с нежной девичьей дружбой в пансионе живет и отвратительная зависть. – Кто же способен на такое?

– О, кто угодно, – пожала плечами Хелен. – Любая из девочек может захотеть испортить рукоделие соперницы. Такое уже бывало в прошлые годы!

– В самом деле? – Эмили неодобрительно покачала головой. – Надеюсь, виновные были найдены и понесли наказание?

– Конечно, нет, – подруги не заметили, как в класс вошла расстроенная миссис Фирман. – Свидетелей, как правило, не бывает, любая из девочек может улучить момент и прокрасться в холл, чтобы повредить чужую вещь. Под подозрением оказываются девочки, чьи работы не так хороши, но никто из них ни за что не сознается в содеянном.