кот приготовит, да?»

Кот такой: «Да».

Марина опупела просто.

«Иди, иди, все приготовлю, – говорит кот, – только за скромную плату!» – и подмигивает.

Марина уходит. Кот достает из шкафа маленькую белую баночку.

Веня и Марина едят блины со сгущенкой. Кот сидит рядом и улыбается.

Марина: «Даже не знаю, что сказать».

Веня: «Да чё говорить, раздевайся уже! Кстати, а почему снотворное на столе?»

Марина: «Хз».

Внезапно Веня и Марина отрубаются.

Просыпаются привязанными к кровати. Входит кот и напоминает, что за блины надо платить.

Кот снимает штаны.

Даня хохочет.

– Дети, отвлекитесь от своих срочных дел, – говорит мама. – Я сделала чат «Семейное» в телеграме, всех вас туда добавила. Буду вас иногда о чем-то просить. Например, забрать Лешу из школы или что-то купить. Инициатива поощряется, жду ваших предложений.

– Знаете, – говорит Рома. – У меня прямо сейчас есть одно предложение…

На кухню заходит Шура, все еще бледноватая. Из ее кармана торчит колонка, в ней смачно ругается рэпер Моргенштерн.

– О, Шурка! А где ты была? – спрашивает Марк.

Шура выключает колонку, делает знак Дане, чтобы он молчал.

– Где-то.

– Где-то? Ну ладно…

– Да можно мне сказать, – говорит Рома. – У меня уже сейчас есть предложение: давайте…

– Шур. А почему не рассказать, где ты была? – продолжает Марк. – Вот Рома, например, все всегда рассказывает, хотя он тебя старше.

– А что он такое делает? – спрашивает Шура. – Ходит вокруг фонарных столбов?

– Ну не об этом же речь.

– Да мне не нравится о себе рассказывать! А Роме нравится. И вообще, мам, дай сто рублей.

– Шур. Я тебе позавчера дала пятьсот. Зашла к тебе в комнату – полюбовалась на чипсы с колой, которые ты купила. Может, достаточно? Тебе нельзя это все.

– Ну да, ну да, – хмуро говорит Шура. – А чего в мою комнату-то ходить? Особенно когда меня там нет.

– Мыла пол! – отвечает мама. – Из последних сил пытаюсь держать дом в чистоте! Не мешало бы и тебе у себя убраться, Шурочка.

– Да не буду я убираться. Дай сто рэ, короче. И я пойду.

– Куда? – спрашивает мама.

– Шур, а сахар ты померила? – спрашивает Марк.

– Я влила инсулин, специально для этого домой зашла.

– Не померив?

– Да.

Марк болезненно морщится:

– Ну хоть уберись, и правда.

– Слушайте, я зашла, чтоб померить сахар и взять сто рэ, – резко говорит Шура. – Вот чё вы начинаете, а?

Дверь комнаты девочек хлопает.

– Мам, – говорит Рома. – А у меня уже сейчас есть идея…

– Я вот не понимаю, – Лея отрывается от телефона, – почему я должна постоянно терпеть всю эту мерзость? Наши дети перед всеми меня позорят.

– Можно мне сказать?! – спрашивает Рома.

– А я наслаждаюсь полифонией, – говорит Даня.

– Сначала они на улице орали как резаные, – продолжает Лея. – Потом этот позор в школе…

– Лея, так ты же сама предлагала отвести Оксану в твою школу, – недоуменно отвечает мама.

– Я не предлагала вести ее именно в мою школу! Я говорила, что Оксане нужен индивидуальный подход.

Оксана икает.

– Такое когнитивное искажение называется «предсказание будущего», – замечает Рома.

– Да пошел ты. Господи, что за дурдом… Как меня все это достало!

Дверь комнаты девочек снова хлопает.

– Что ж такое, почему мы все время ругаемся, – расстроенно говорит мама.

– У меня есть одно предложение, – говорит Рома. – Давайте…

Яна вбегает на кухню с воплем «Привидение!» За ней Леша в простыне: «У-У-У-У!» – опрокидывает на себя пакет с мусором.

– Да дети! – кричит Оксана. – Я только тут всё убиралася! В этот мешок грязь!

Леша убегает в детскую, Оксана и Яна гонятся за ним.

– Короче, – устало говорит Рома. – Мой психотерапевт сказал, что я мало где бываю. Так что я приглашаю всех в путешествие!

– В путешествие? Да куда я с ними со всеми поеду? – недоуменно спрашивает мама. – Я даже в гости не могу выбраться.

– На дачу же через две недели хотели, день рождения Леши отметить, – говорит Марк. – Даник, ты с нами?

– Я? Да.

– Ну супер, – говорит Марк. – И девушку с собой возьми, она у тебя отличная.

– А что за девушка? – спрашивает мама.

– А как же путешествие? – спрашивает Рома.

Из детской раздается заливистый Лешин смех.

Мама бросается в детскую. Леша лежит за полу на простыне совершенно голый, его щекочет Оксана, все хохочут.

– А давай я тоже была больная! – Яна скидывает с себя платье и ложится рядом с Лешей. Оксана щекочет и ее.

Мама поднимает Оксану за ухо.

– Мама, ну они сами хотели! – обиженно кричит Оксана. – Они сами!

– Оксана, у нас дома нельзя снимать трусы с себя и других!

– Достали уже свои правила! Детдоме правила были лучше! Меньше правил детдоме! Сколько хочешь снимай трусы!

Сцена 27

Вечером Оксана беззвучно просачивается в открытую дверь комнаты девочек и замирает перед зеленой портьерой, ведущей к Лее.

Рома выходит. Видя белое лицо Оксаны, вздрагивает.

– Ты прям как зомби… Что ты тут делаешь?

– Лея тоже поедет бабушке?

– Нет. Она устала и занята своим платьем.

– Можно я поеду?

– Вы с бабушкой не очень-то ладите.

Оксана обнимает Рому.

– Я хочу бабушке, если ты, – шепчет Оксана.

– Бабушке вряд ли это понравится. И вообще ты плохо себя ведешь. Но мы скоро все поедем на дачу праздновать Лешин день рождения, так что…

– Да ты хочешь Лею просто! – кричит Оксана. – Меня не хочешь! Ненавижу Лейку эту я! Сожгу ее всю! И платья ее сожгу!

Сцена 28

Вечер у бабушки на даче. Шура жжет костер, кидает в него ветки, пьет пиво. К ней подсаживается Рома. Завороженно смотрит на огонь.

– Знаешь, я тут подумал: мы давно живем вместе, а так мало друг о друге знаем… – говорит Рома. – Мой психотерапевт сказал, что мне нужно попробовать интересоваться другими людьми.

Шура щелкает зажигалкой.

– Ну давай, интересуйся.

– Ты кем хочешь стать? Ну вот… я, например, думаю стать программистом. Да.

Шура протягивает Роме бутылку.

– А я хочу мочить гадов.

– Каких гадов?

– Всех. Ментом хочу быть.

Рома отпивает.

– Ого! Помогает от тревожности.

Шура еле заметно улыбается.

– Но в полицию не берут с диабетом, – говорит она. – Их вообще никуда не берут. Ни в летчики, ни в космонавты. Блин, меня так это задолбало! Сахар мерить, колоться… Я бы что угодно отдала, чтоб от этого избавиться.

– Понимаю.

– Да чё ты там понимаешь?

– Нет, я правда понимаю, что значит жить с какой-то неизлечимой болезнью, – серьезно говорит Рома.

– Ага, ну да. У тебя же потеют руки.

– Нет, ну если ты хочешь мое честное мнение… Если бы мне пришлось выбирать между диабетом и состоянием, когда ты ни с кем не можешь завязать близких отношений и всю жизнь проводишь в унынии, когда ты постоянно напряжен…

– О, пошло-поехало, – комментирует Шура.

– …ты вообще можешь себе представить, что это значит: «постоянно напряжен»? Так вот: если я мог бы выбирать, я выбрал бы диабет. Ну да, уколы. Но зато я мог бы быть счастлив.

Шура гогочет.

– Во дебил.

Они греются у костра. Шура подвигает свою ногу к Роминой. Их штанины соприкасаются.

Леша подбегает к костру с охапкой сухих веток, бросает их рядом с Шурой, прыгает на колени к Роме. Шура отодвигается.

– Рома, а тебя когда-нибудь оставляли на второй год? – спрашивает Леша.

– Нет.

– А меня хотят. Потому что я тупой. Я даже тупее, чем эта дура Оксана.

– Вечер бомбежа, – говорит Шура.

Рома щекочет Лешу. Тот смеется, вскакивает, убегает. Налетает на дерево.

– А-А-А!!!

Бабушкин встревоженный голос с веранды: