Я ответил:

– Джим, наш с тобой собственный капитал – около 15 тысяч долларов. Допустим, мы, рискнув, повысим его до одного миллиона за следующие несколько лет, а потом все это потеряем. Сейчас у нас «почти ничего», а станет «совсем ничего». Невелика потеря. А что если мы заработаем миллион долларов и сохраним его? Тогда мы будем обеспечены до конца жизни!

Ах, молодость, оптимизм и неопытность!

Хотя Джим был вежлив, страх и дальше толкал его к осторожности. Поэтому в 1971 году он ушел из фирмы и стал работать с другими партнерами. Полагаю, они были консервативнее в вопросах финансов. Я же продолжал идти на пугающие финансовые риски. В конечном счете я выиграл это «пари». И обнаружил, что ничто не заменит сочетания долгих часов работы, наличия опыта и капли удачи.

Но в отношениях с женщинами я осторожничал, как Джим с деньгами. Еще в старших классах на уроках танцев я с трудом собирался с духом, чтобы пригласить девочку, и тут ее уводил у меня из-под носа кто-то другой. Страх отказа сковывал меня, так что мне мало с кем удалось попрактиковаться в фокстроте.

Что касается моего организма, я и сейчас не собираюсь подвергать его серьезным рискам: я не полезу ни на Эверест, ни на хоккейную площадку. Я не люблю боль и предпочитаю избегать даже отдаленной возможности случайной гибели. В результате я отказываю себе в восторге, которым венчаются тяжелые физические усилия. Мне никогда не стоять на высокой горной вершине, разве что до нее можно будет быстро и без приключений дойти от припаркованной неподалеку машины.

Но я заметил – как, я уверен, и вы – что, сильно рискуя, мы получаем самое щедрое вознаграждение. Более того, разве это не единственный способ достичь большого результата? Возможно, вы убеждены, что также рискуете понести огромные потери. Но я заявляю, что большой риск – зачастую иллюзия, и вот почему.

На танцах в старших классах я раз за разом обрекал себя на поражение лишь по одной причине: я отказывался от попыток. Никого не приглашаешь (не рискуешь) – не танцуешь. Нет танцев – нет свиданий. Нет свиданий… ну, вы поняли. А если бы у меня было больше уверенности? Даже сегодня я поеживаюсь при мысли о том, чтобы поставить под удар свою драгоценную самооценку, но разве мне отказывали бы все подряд? Едва ли. А приятно было бы кружиться по танцевальному залу с девушкой в объятиях? Да! Итак, «пойдя на риск», я бы больше приобрел и меньше потерял, ну, может, немного пострадала бы моя самооценка. Но я бы приобрел полезный в будущем опыт. Как восклицал поэт Джон Драйден: «Лишь смелому в боях наградой красота!»[36]

Глубоко в душе все мы боимся отказа; ко мне это точно относится. Но страх потери не то же самое, что сама потеря. Несколько лет назад мой младший брат внезапно умер от инфаркта в шестьдесят лет. Я всегда предполагал, что мы оба доживем до весьма преклонного возраста и не боялся потерять Дэвида, но все равно потерял. Повторю: страх потери не то же самое, что сама потеря. И, как напомнил нам Франклин Рузвельт в своей инаугурационной речи: «Нам нечего бояться, кроме самого страха».

Я советую вам использовать этот инструмент: рискуйте. Не слепо, не глупо, но намеренно и чаще, чем сейчас. Важно помнить, что зачастую лучше семь побед и три поражения, чем всего одна победа.

Говоря «не глупо», я предлагаю вам находить области (например танцплощадку), где реальный риск невелик, пусть даже воображаемый высок. Тот же принцип применим ко многим другим областям.

Внимательно и продуманно изучите те сферы вашей жизни, в которых вам хотелось бы большего. Больше денег, друзей, путешествий – больше чего угодно. Затем определите, в чем конкретно заключаются риски по сравнению с возможной наградой. Ищите области, где реальный риск намного ниже кажущегося: например, можно вежливо попросить о небольшом повышении зарплаты. И рискуйте!

Вероятно, вы обнаружите, что есть области, где риск бывает катастрофическим и вы вообще не хотите рисковать (для меня это моя физическая безопасность). И это совершенно нормально. Мы с вами никогда не встретимся на вершине Килиманджаро. Но, может быть, вместе инвестируем в какую-нибудь недвижимость. Или потанцуем.

В один волшебный день я встретил свою будущую жену, заметив ее краем глаза. Я зашел в магазин редких книг и, проходя мимо полок с первыми изданиями, мельком увидел ее – она работала за столом на другом конце помещения.

«Да! – закричал голос в моей голове. – Эта женщина – для тебя!»

В тот момент я не знал, замужем ли она (оказалось, что нет), есть ли у нее чувство юмора (да). Я даже толком не разглядел ее, потому что говорил с продавцом, который пытался мне что-то продать, так что я отвлекался. Короче, я и понятия не имел, кто эта женщина. Я только понял, что люблю ее (а я верю в любовь с первого взгляда). Я влюбился в шкварчание стейка, зная очень мало о самом стейке.

Мы часто принимаем переломные решения в своей жизни на основе скудной информации. Для этого мы прибегаем к системе символов – ценному приему человечества. Этот процесс – действовать согласно шкварчанию – неизбежен, обычно уместен и часто обязателен для нашего благополучия. Многие наши действия (если не все) основаны на символах. Поэтому стейк продается не из-за коровы, а за счет его шкварчания на сковородке. Это шкварчание – аромат и запах чего-то вкусного. Корова же вызывает в уме образы молока и навоза. (Конечно, тех, кто не ест мяса, не прельстит даже шкварчание.)

Я до сих пор помню, как смотрел по телевизору первые дебаты между Никсоном и Кеннеди. Я был уверен в победе Кеннеди, как и большинство тех, кто смотрел дебаты по телевизору. Никсон был бледен и недостаточно хорошо выбрит. Но большинство тех, кто слушал дебаты по радио, решили, что кандидаты выступили одинаково хорошо. Шкварчанием был внешний вид кандидатов, а не их слова.

Положим, вы заблудились в незнакомом городе, и к вам идут три совершенно незнакомых человека. Первый – мужчина с трехдневной щетиной. Второй – молодая женщина с ребенком в коляске. Третий – человек в униформе. К кому из них вы обратитесь за помощью?

Ответ неизбежно зависит от личной системы символов. Я бы попытался обратиться или к молодой женщине (безопасно), или к человеку в униформе (официальное лицо), а небритого мужчину избегал бы (опасно).

Я не утверждаю, что принял бы оптимальное решение, но в данной ситуации каждый целиком полагается на собственную систему символов, ведь полной информации нет. Неряшливый мужчина может оказаться дружелюбным и знающим. Человек в униформе – не знать нужного или дать недостоверную информацию. Возможно, молодой женщине не захотелось бы общаться с незнакомцем. Но, правы мы или нет, мы действуем на основе предположения, что наши символы точно передают реальность.