это не имело значения. Все исчезло, когда мое сердце начало колотиться, а в ушах шумел гул. Мою грудь сдавило, зубы угрожали хрустнуть, поскольку каждый дюйм моего тела на грани взрыва. Я больше не мог сдерживаться.

Моя грудь вздымалась, когда я увидел ее так близко, но так далеко и с ним. Я издал рев, от которого разбился стакан на подносе рядом со мной. Рев, от которого сотрясался весь чертов замок.

Кэллоуэй помогал ей истекать кровью.

Эйден осмелился дотронуться до нее руками.

И Уиро использовал ее для своей выгоды. Я просто не знал, для чего. Теперь, когда она найдена, ничто не удерживало меня от того, чтобы добраться до нее.

Судьба говорила, что она должна чем-то пожертвовать, возможно, даже собой.

— Будь проклята судьба, — сказал я своей матери и Эмилю.

Если она умрет, я прикую ее к себе, и мы оба погрузимся в самые темные глубины вместе. Рука об руку.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эмма

Моя старая кровать в этом дворце удобнее, чем та, к которой я привыкла в Гехендре, но золотистый свет, проникающий через балконные двери, ошеломлял по сравнению с темной дырой, в которой я жила. Маленькие лучики тепла достигали кровати и блестели на моей бледной коже, но я этого не чувствовала. Ничто не могло избавить меня от этой вечной замерзшей тундры.

Мои ноги ступали по полированному полу, пока я готовилась так же, как и в первый раз, когда приехала сюда. Но на мне нет кожаных брюк и длинной туники. Итак, я придерживалась задачи, которой мне нужно следовать, а это означало, что я должна одеться соответствующим образом.

Орудие разрушения, завернутое в шелк.

Я надела платье беззвездной полуночи, выставляя на всеобщее обозрение все знаки победы на моем теле. Раскрашенный холст, воплощающий закаленную силу.

Я чувствовала себя не в своей тарелке, возвращаясь в эту прекрасную тюрьму. Только на этот раз ключ тайно хранился у меня. Я закончила одеваться и начала заплетать пряди своих волос в одну косу. Я завязала конец и посмотрела на свое отражение в зеркале. Кому-то было бы неприятно видеть пустоту, глядящую в ответ.

Раздался тихий стук в дверь, но я не утруждала себя ответом. Это пустая трата времени. Слышен щелчок поворачивающейся ручки, прежде чем она со скрипом открылась, пока не оказалась слегка приоткрытой и не наполнилась ароматом свежего дождя и кожи.

— Могу я войти?

Эйден. Я крепко сжала руки в кулаки, прежде чем глубоко вздохнула в попытке ослабить напряжение в мышцах.

— Можешь.

Его шаги стали громче, когда дверь за ним закрылась на задвижку. Не моргая, мои глаза нашли его в отражении зеркала. Одежда, которую он носил, идеально подходила к его худощавой фигуре и лучше, чем то, что я помнила, он носил раньше… Мои глаза скользнули по его телу, останавливаясь на золотой декоративной отделке кремовой туники и брюк в тон.

Он сделал паузу и провел руками по своему телу, когда заметил, что я рассматривала его одежду.

— Мой отец настаивает, чтобы я выглядел как подобает принцу. По крайней мере, до тех пор, пока все не уляжется после его завтрашней коронации, — он нервно засмеялся над моим пристальным взглядом.

Его вид вызывал внутри бурю энергии, но мне удалось укротить шепотки, когда дело доходило до того, что я смотрела на него. Каждый раз, когда он рядом, моя сила хотела знать, каково это — чувствовать, как бьется его сердце на моей ладони, или как будут выглядеть его глаза, если я лишу его воздуха.

Но пока он мог чувствовать, как его кровь течет по венам до другого дня.

— Как тебе спалось?

Он подошел ко мне, пока не оказался в футе от меня, и медленно опустил взгляд вниз по моему телу. Взгляд, в котором кружилось желание, страх и что-то близкое к гневу. Он опустился к моей спине, где платье задиралось у основания позвоночника, оставляя остальное открытым. Его изумрудные глаза застыли на моем располосованном кожаном щите. И тут я заметила, как подергивались мышцы на его челюсти и раздулись ноздри.

Я повернулась к нему лицом, но его глаза были опущенными, как будто он все еще смотрел мне в спину.

— Я достаточно хорошо выспалась, — мой голос вернул его к реальности, когда он перевел взгляд на меня.

Кивнув головой и судорожно сглотнув, он прочистил горло.

— Я рад это слышать. Я пришел узнать, не хочешь ли ты прогуляться со мной по дворцу, — его глаза блуждали по комнате, как будто пытаясь найти что-то, чего там нет, прежде чем снова остановились на мне. — Как в старые добрые времена, когда ты гонялась за мной, — выдавил он.

Уголки его глаз приподнялись с натянутой улыбкой, пока он ждал моего ответа. Я бы предпочла побыть одной, но сейчас мне нужно вести себя прилично и соблюдать правила.

— Полагаю, мне не помешало бы подышать свежим воздухом.

Удовлетворенный кивок и взмах рукой в сторону двери — это все, что он предложил.

— После тебя.

Я поправила платье, чтобы убедиться, что из разреза выглядывала рукоять моего кинжала, прежде чем пойти первой.

Некоторое время мы шли в тишине, пока мои туфли проваливались с каждым шагом, погружаясь в песок. Птицы парили над морем, а затем ныряли вниз и скользили прямо над поверхностью воды, погружая в нее когти.

Рука Эйдена случайно коснулась моей, пока мы продолжали идти вдоль края, где земля и вода сливались воедино.

— Я настоял, чтобы швея сшила для тебя платье, которое ты наденешь завтра на празднование в честь моего отца. Его доставят в твою комнату утром.

— Спасибо… тебе, — выдавила я, не желая думать о том, какое чудовище, по его мнению, они создали.

— Эмма, я… — он резко втянул воздух, когда его рука коснулась моей.

Но он не отпустил. Вместо этого его пальцы сжались сильнее, почти оставляя синяки на моей коже, когда он остановился и повернул меня к себе.

— Ты замерзла, — сказал он на выдохе.

Я мгновение наблюдала за ним, когда он взял другую руку, чтобы проследить по черным венам, которые паутиной тянулись под ней.

— Да, но это не имеет никакого отношения к тому, чтобы находиться снаружи.

Я думала, что почувствую малейший проблеск тепла от прикосновения другого человека, но я ничего не чувствовала. От его прикосновения моя кожа немела. Глубоко, в глубине души эта потерянная частичка меня — я думала — благодарна за то, что его прикосновения вызывали у меня только отвращение.

Он поднял