— Ты потеряла свой свет, свое тепло.

Я выдержала его взгляд.

— Хотя раньше у меня никогда не было настоящего света. Ведь так?

В моих словах звучала резкость, которой я не хотела, но шрам вокруг моей шеи напоминал мне о свете, которого я никогда не смогу достичь. Эйден тоже заметил это, потому что его глаза закрылись, когда он заметил выпуклую кожу, изуродованный остаток, который навсегда украшал мое горло.

Его пальцы задрожали там, где они оставались на моей руке, когда я наклонила голову, чтобы заставить его заглянуть в мои черные глаза.

— Нет, — он испустил сдавленный вздох. — Но я действительно хочу извиниться. За то, что я сказал, и за все, что с тобой сделали. Я… я не знал, Эмма.

— Он заплатит.

Эйден молча кивнул.

— Ты уже заставила его заплатить, не так ли? Ты убила короля Орена.

Солнце внезапно усилило свой свет, заставляя его лицо поморщиться, когда он поднял взгляд к небу.

— Я говорила не о короле Орене.

Его зеленые глаза встретились с моими, и я склонила голову набок, ожидая его ответа.

— Мой отец?

Тупо уставившись на него, я позволила своему молчанию ответить за меня. И как только он понял, он почесал затылок и посмотрел на море.

— Ты же знаешь, я не могу этого допустить.

— Как бы ты остановил меня, если бы я украла все еще бьющееся сердце из груди твоего отца, пока ты спал?

Его глаза вспыхнули на краткий миг, прежде чем он сдержался.

— Эмма, ты должна знать… Я все еще люблю тебя. Даже эту версия тебя, — его руки скользнули по моему телу, и я осталась неподвижной. — Я все еще хочу, чтобы это сработало, даже если мне трудно забыть о твоих действиях по отношению ко мне до того, как ты стала такой. Но мой отец… — он глубоко вздохнул и провел рукой по лицу. — Временами он может быть неразумным, но не заставляй меня выбирать, кто увидит острие моего меча.

Эти зеленые глаза стали жестче, раскрывая суть Эйдена под его ухоженной маской.

— Однажды нам не придется беспокоиться о нем. Как только он уйдет в отставку, мы с тобой будем править как король и королева Асов.

Впервые мою кожу пронзили острые уколы боли, а внутри все сжалось от беспокойства при мысли о том, что меня коронуют рядом с ним. Волна тошноты накатила на меня и заставила землю под ногами идти рябью.

— Вау, — гладкие руки обхватили меня за талию с обеих сторон, удерживая в вертикальном положении. — Ты в порядке?

Я убрала с лица небольшую прядь волос, выбившуюся из косы из-за ветра.

— Да. Мое сердце бьется быстрее, чем когда-либо с тех пор, как тьма поглотила меня, и, — я вытерла ладони о перед платья. — Такого раньше никогда не случалось.

Кончики его пальцев впились в шелковистую материю моего платья, но я едва чувствовала это, когда взяла себя в руки.

— Я держу тебя.

— Я бы хотела вернуться в свою комнату и немного отдохнуть.

— Конечно, я провожу тебя обратно. Может быть, это из-за солнечного тепла.

Он держал руку у меня на пояснице, пока вел в мою комнату, пока я ломала голову над тем, что могло вызвать такую реакцию. Как только я увидела свою комнату, я без колебаний схватилась за ручку, открывая дверь. Мне отчаянно нужно побыть одной, чтобы прояснить голову.

— Эмма, подожди.

Я остановилась на пороге и оглянулась на него. Он полез в карман и достал белую ракушку, чтобы вложить ее мне в руку.

— Это твое, — мягко сказал он. Его рот открывался и закрывался несколько раз, прежде чем он снова заговорил. — Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, но хорошенько отдохни перед завтрашним празднованием. Я с нетерпением жду встречи с тобой снова.

Обсидиановый блеск в моих глазах начал кружиться, и потребность сказать ему нет вертелась у меня на языке. Но я проглотила это, не совсем понимая, почему на меня накатывали тревожные чувства, когда я ни черта не должна чувствовать внутри.

Вместо этого я сказала:

— До завтра.

Дверь за мной закрылась, когда я даже не взглянула больше в его глаза цвета морской волны, которые я могла бы легко испортить своей темной бурей.

После того, как Эйден отвел меня обратно в мою комнату, я погрузилась в глубокий сон только для того, чтобы проснуться в полной темноте без малейших признаков света, пробивающегося через балконные двери. Пока я лежала, уставившись в потолок, последний отблеск пламени свечи освещал комнату слабым оранжевым свечением. Я не уверена, сколько прошло времени. Несмотря на усталость, сон ускользал от меня.

Я надела пару ботинок — не потрудившись зашнуровать их. Я хотела прогуляться в надежде, что это утомит меня и я захочу поспать еще несколько часов. Мои тени обволакивали меня и уносили за пределы дворца, чтобы я могла постоять на берегу.

Я бездумно бродила под беззвездным черным небом, нависающим над морем, загипнотизированная светящимся полумесяцем, отбрасывающим нежную дорожку лунного света на покрытые рябью волны, целующие берег. Тонкое напоминание о том, что у меня еще есть время до полнолуния.

Не раздумывая, я сняла ботинки и вошла в воду, позволяя ей каскадом доходить мне до голеней. Я не уверена, освежала ли она, ведь ничего не ощущалось на моей замерзшей коже. Тем не менее… Я продолжила тащиться дальше, пока вода не растеклась по моим бедрам. Мои пальцы скользнули по поверхности, пока она танцевала вокруг меня.

Я откинула голову назад, позволяя кончикам волос опуститься в воду, и посмотрела на разбитую луну. Я заглянула глубоко внутрь себя, прокладывая себе путь сквозь тьму, которая запустила свои когти в мой разум, и поискала то чувство тепла, которое подкрадывалось ко мне раньше. Похороненный кусочек моей души, который мне нужно найти. Тот, который жаждал чего-то под покровом тьмы.

Мои глаза закрылись, когда я погрузилась глубже в свою душу, в то время как вода теперь поднималась чуть ниже моего подбородка. Один глубокий вдох, и я провалилась под воду. Набирая в легкие оставшийся воздух, я соскользнула все глубже под поверхность. Темнота поглощает меня, но шепот тонет лишь в приглушенном звуке.

Черная бездна клубилась вокруг меня, но вспышка голубых глаз, ясных, как лед, врезалась в меня, и мое сердце подпрыгнуло в груди. Они смотрели на меня из-за тенистых деревьев, их холодный взгляд зажигал крупицу тепла, я позволила себе открыться ему, желая,