— Моя жена гостит у своей сестры, леди Бат, но я надеюсь быть на ежегодных скачках в Уоберне.

Джон окинул взглядом Джорджину и остановился на маках, украшающих ее шляпку. «Эта самоуверенная девчонка нарочно одевается так, чтобы быть заметной, и она может привлечь к себе внимание каждого мужчины и быть в центре внимания».

— Значит, договорились, — сказал Джордж. — В эти выходные — Ньюмаркет, в следующие — Уоберн.

Казалось, каждый час каждого дня был занят планами, касающимися предстоящего выезда Джорджины в свет. Устраивались примерки ее нового гардероба, ездили за покупками на Бонд-стрит. Однажды она весь день потратила на составление списка гостей, которых следовало пригласить на ее первый бал, а на другой день мать указала ей, скольких важных людей она не внесла в список, и они вдвоем все исправили.

— В списке триста человек! — возражала Джорджина.

— Первый бал следует устраивать только в том случае, если это будет сделано на широкую ногу. И можешь быть уверена — герцогиня Девоншир пригласит весь высший свет, в том числе и его брата, на бал, который она устроит для своей дочери Дороти.

— Кстати, я вспомнила, что сегодня вечером у меня занятия танцами в Девоншир-Хаусе.

— Нет, я договорилась, что учитель танцев будет приходить сюда в течение двух недель. Девочкам Кавендиш придется для разнообразия приезжать учиться сюда.

— О Господи, это уже похоже на битву матерей-соперниц, — с удивлением сказала Джорджина.

— Вздор! Мы договорились, что первые балы наших дочерей будут даны в разные дни недели. Я велю немедленно отпечатать приглашения, чтобы лакеи могли вручить их лично каждому.

На другой день Джорджина наслаждалась передышкой в обсуждении платьев, гостей, угощения и цветочных украшений для бала, потому что в сопровождении брата отправилась в палату лордов.

Посмотрев вниз с галереи, она узнала некоторые лица.

— Вон герцог Девоншир.

— Господи, это у тебя, наверное, обман зрения. Этот человек проводит каждую ночь в клубе «Брукс», где напивается до чертиков. Но если это на самом деле он, то это, наверное, его первое появление в палате лордов за весь год.

— Он никогда не улыбается.

Джорджине стало жаль его семью.

— Он не может улыбаться. Мышцы лица у него парализованы от свинцовой пудры, которой он пользуется, чтобы скрыть красноту.

— Сегодня моя эрудиция расширяется прямо на глазах. — Жадный взгляд Джорджины шарил по скамьям. — А вон муж Сьюзен. Должна сказать, у герцога Манчестера такой вид, будто ему смертельно скучно. Я думаю, он не слушает.

— Конечно, нет. Уильям слишком крепкого телосложения, чтобы сидеть спокойно и слушать дебаты по ирландской проблеме.

— Он необыкновенно красивый мужчина. Сьюзен хорошо устроилась.

— Да, женщины сходят по нему с ума.

«Тогда, значит, она устроилась плохо».

— В дебаты хочет включиться Френсис Расселл.

Поскольку это был тот человек, ради которого Джорджина сюда и пришла, она сосредоточилась на нем и стала слушать.

— Если не ошибаюсь, палата лордов должна следить за деятельностью правительства. И еще она может положить вето на решения палаты общин, я права?

— Не знал, что тебя интересует вся эта политическая путаница.

Джорджина посмотрела на Френсиса Расселла. «На вид он лучше, чем его суроволицый брат Джон, и явно модный франт, но все-таки в нем есть что-то порочное. Думаю, этот человек потакает своим желаниям, но, будучи самым богатым герцогом Англии, может ли он быть иным?»

Дебаты закончились ровно в четыре.

Выходя из парламента, Джордж попытался найти своего зятя, но у дверей герцога Манчестера ждала карета.

Джорджина смотрела вслед Уильяму Монтегю.

— Интересно, что за женщина сидела в карете Уильяма? Это явно не Сьюзен.

Джордж пожал плечами.

— Одна из его petites amies.[4]

Джорджина была шокирована.

— Хантли, что вы здесь делаете? — спросил Френсис Расселл, окидывая взглядом Джорджину.

— Ах, здравствуйте, Бедфорд. Я только что упустил Манчестера. Хотел спросить у него, собирается ли он на ваши скачки в Уоберне в выходные.

— Да, Манчестер принял мое приглашение. Могу ли я надеяться, что леди Джорджина присоединится к нам?

— Надеяться вы можете всегда, ваша светлость, — холодно отозвалась Джорджина.

— Она не присоединится к нам. Моя сестра шутит.

— Определенно шутит, — протяжно проговорил Бедфорд.

— На прошлой неделе мы ходили в палату общин, и там я видела вашего брата, который обсуждал ирландскую проблему.

— И как он по сравнению со мной? — самодовольно осведомился Френсис.

— Ваш брат гораздо более страстный человек.

— Не во всем.

Его слова были нарочито рискованными.

— Это мы еще увидим, ваша светлость. Всего хорошего.

Джордж поспешил нагнать сестру, которая отошла от них.

— Тебе не следует так шутить с Бедфордом. Он известный женолюб.

— Судя по тому, что я видела в последнее время, все аристократы таковы.

— Он более распутен, чем другие. У него легион любовниц. Будь осторожна, Джорджи. Когда ты начнешь выезжать, мужчины будут виться вокруг тебя, как мухи вокруг горшка с медом.

— Я не спешу оказаться в кандалах, Джордж, и не собираюсь позволить надеть на меня кандалы мужчине, имеющему целую вереницу любовниц.

* * *

Френсис Расселл вернулся в лондонский особняк Бедфордов на Расселл-сквер. Расселлы не только владели этим особняком и всей площадью, они владели всем Блумсбери. Братья пользовались разными крыльями особняка, когда жили в Лондоне, но они часто ужинали вместе по вечерам после парламентских сессий.

Френсис въехал в кованые железные ворота и оставил свой фаэтон на попечение конюха. По дороге к дому он встретил брата.

— Привет, Джон. Почему такой хмурый?

— Френсис, этот сад в ужасном состоянии. Он так разросся, что больше похож на джунгли. Не хочешь нанять кого-нибудь, чтобы перепланировать сад заново? Ему не помешало бы приобрести цивилизованный вид.

— Никак не могу найти для этого время. Ты же слишком беспокоишься о таких вещах. Всегда ставишь долг впереди удовольствия и ждешь, что я буду поступать так же.

— Если ты не можешь найти время, это сделаю я. Хамфри Рептон — мастер садового искусства. Это именно тот человек, который нам нужен.