— Если Рептон устраивает тебя, устроит и меня. Пойдем ужинать. Не хочешь поехать со мной сегодня в клуб «Брукс»?

— Нет, благодарю. Я работаю над речью, которую собираюсь произнести в палате завтра. Эти ирландские дела в конце концов нужно уладить.

— Ну вот опять — долг прежде удовольствий. Твоя жена поехала навестить сестру, и тебе следовало бы тратить время на что-то приятное.

— Так я и делаю — поеду в выходной в Уоберн на ежегодные скачки.

В столовой за обедом Френсис задумчиво рассматривал брата.

— А знаешь, ходить без парика довольно эффектно. Я подумаю, не оставить ли и мне парик. Можно ввести это в моду.

— Я хожу без парика, протестуя против пошлины на пудру. Это не имеет никакого отношения к моде.

— Но если я перестану носить парик — это войдет в моду. Ты же знаешь, у меня сначала идет удовольствие, а потом долг.

— Я прекрасно это знаю, Френсис.

— Ты говоришь так, словно я пренебрегаю своими обязанностями.

— В одном ты совершенно ими пренебрегаешь. Поскольку ты герцог Бедфорд, тебе нужен наследник. Ты обладаешь огромным состоянием, крупной недвижимостью в Лондоне, а также поместьями в графствах Бедфорд, Кембридж, Девон и Нортхемптон. Тебе нужен сын и наследник, чтобы передать все это ему и чтобы он носил твое имя.

— Чтобы обзавестись наследником, нужно жениться, — сухо заметил Френсис.

— Воистину так. В тридцать шесть лет, почти в тридцать семь, не пора ли начать подыскивать подходящую жену?

— Тебе, кажется, никогда не надоест изводить меня из-за этого, но, как обычно, хотя мне противно признаться в этом, ты прав. Просто я не способен ограничиться одной женщиной.

— И тем не менее необходимость в наследнике возрастает с каждым годом. Тебе также нужна официальная хозяйка Уоберна, но только законная жена может играть эту роль.

Френсис вздохнул:

— Политический союз между герцогом, возглавляющим вигов, и дочерью хозяйки политического салона, сторонницы вигов, без сомнения, удовлетворил бы надежды общества.

— Господи, дочь Девоншира еще совсем ребенок. О чем ты думаешь, Френсис?

— Эта молодая леди скоро начнет выезжать. Я приглашен на ее первый бал в Девоншир-Хаусе.

— Значит, ей самое большее восемнадцать, — возразил Джон.

— А разве Элизабет не было восемнадцать, когда ты на ней женился?

— Да, но мне было девятнадцать, я не был мужчиной средних лет. Ведь тебе тридцать семь.

— Бога ради, Джон! Сначала ты призываешь меня жениться, потом, когда я соглашаюсь об этом подумать, возводишь на моем пути всевозможные препятствия и пытаешься отпугнуть меня.

Джон поднял руку:

— Прошу прощения, Френсис. У меня нет никакого права вмешиваться в твою жизнь. Просто мне хотелось побудить тебя хотя бы подумать о женитьбе. Я воздержусь и не стану советовать тебе, кого выбрать в жены. Видит Бог, моя женитьба не дает мне возможности выставлять себя в качестве примера.

— Извиняться ни к чему, Джон. Ты всегда был в моей жизни сдерживающей силой. Ты тверд как скала.

* * *

— Я предполагаю совершить поездку в деревню в эти выходные. Осенняя листва великолепна.

Джейн Гордон не сомневалась, что Джорджина согласится с ее планами.

— А куда ты собираешься поехать?

Джорджина знала, что ее мать редко делает что-либо без скрытых мотивов.

— Пожалуй, в Кимболтон. У твоей сестры, герцогини Манчестер, великолепная коллекция георгианского серебра, которое мне хотелось бы одолжить у нее для твоего первого бала.

— Достаточно было послать Сьюзен записку, и она привезет все, что тебе хочется, когда они с Чарлзом приедут на мое представление королеве Шарлотте.

— Это верно, дорогая. Но в Кимболтоне много всяких сокровищ; я могла бы присмотреть и другие ценные вещи — они помогли бы мне произвести впечатление на представителей высшего света, которые соберутся у нас на балу.

Джорджина незаметно улыбнулась. «Вот и скрытый мотив герцогини».

Когда карета остановилась на дворе старинного аббатства Сент-Олбанс, чтобы напоить лошадей, Джорджина с матерью воспользовались возможностью поразмяться.

Герцогиня Гордон пожертвовала небольшую сумму в порядке благотворительности приору бенедиктинского монастыря, и дамам позволили подняться на прославленную башню. Оттуда перед ними открылся великолепный вид величественных гор Чилтерн-Хиллс, одетых в алое, оранжевое и желтое осеннее убранство.

Джорджина увидела, что в глазах матери слезы.

— Это напоминает тебе Шотландию? Не нужно, мама, не грусти.

— Мне не пришлось побывать в моем любимом Кинраре этим летом, — задумчиво сказала Джейн.

— Твои драгоценные воспоминания навсегда запечатлелись в твоем сердце и душе. Будущим летом ты будешь наслаждаться вдвойне.

— Да, к тому времени я буду свободна как птица… конечно, если мы благополучно выдадим тебя замуж.

Прежде чем снова пуститься в путь, леди подкрепились прославленным элем, который готовили монахи-бенедиктинцы. Джейн позволила кучеру выпить большую кружку, чтобы утолить жажду, после чего он уселся на козлы. Джорджина сняла плащ, потому что время шло к полудню и стало значительно теплее с тех пор, как они оставили Лондон; она откинулась на бархатные подушки и стала любоваться открывающимися видами. Спустя минуту-другую она посмотрела на мать.

— Кажется, кучер поехал не по той дороге. Городок Болдок находится к северу; потом нужно ехать через Темпсфорд, чтобы добраться до замка Кимболтон.

— Все в порядке, Джорджи. Я сказала кучеру о том, что мои планы изменились.

— То есть как изменились?

— Мне вдруг подумалось, что на этой неделе состоятся скачки в Уоберне. Сьюзен скорее всего отправится вместе с Манчестером, чтобы увидеть это великолепное зрелище. Мы зря потратили бы массу времени, если бы поехали в Кимболтон.

«Вот черт! Я знала, что у тебя есть скрытые мотивы, но не предполагала, какими окольными путями ты можешь ходить. Я далеко не так проницательна, как мне представлялось».

— Как удачно, что на скачках в Уоберне будет полным-полно подходящих холостяков, Джорджина.

Не последним среди которых будет похотливый герцог Бедфорд, подумала Джорджина. Она уже собралась возразить матери, но вдруг подумала, что этот опасный дьявол, Джон Расселл, тоже там будет. И тогда Джорджина решила хранить благоразумное молчание.

— Провалиться мне на этом месте, — говорил Джордж Гордон, держась рядом с младшей сестрой, которая шла следом за матерью, направлявшейся прямиком на скаковой круг Уоберна. — У нашего выжлятника уже готов план охоты на лисиц на этот сезон. Интересно, как ей удалось заставить тебя согласиться приехать сюда?