В этот критический момент вновь вмешался Тресков. Они с Геленом сошлись на том, что Жиленкову и Боярскому необходимо перенести свою деятельности в Берлин с целью организации комитета освобождения. Русские офицеры стали бы тогда «официальными представителями» данного органа, что исключило бы их из числа военнопленных. Затем Тресков послал за обоими русскими офицерами, однако они отказались ехать до получения официального разрешения и гарантий неприкосновенности. Он же объяснил им то, насколько серьезно может пострадать их предприятие и насколько сильно отдалит их от достижения цели неподчинение приказу Клюге, ибо данный факт даст важный козырь в руки противников разумной «восточной политики», кроме того, Тресков пообещал, что будет продолжать курировать часть лично. Прислушавшись к этим доводам, они на следующий день покинули место расположения РННА. Произведенный в полковники майор Риль принял на себя обязанности командира, а майор Безродный — начальника штаба.

Сложилось исключительно неудобное положение, связанное с угрозой резкой смены настроений личного состава. В ночь после того, как было объявлено о разделении бригады на отдельные части и о предстоящем введении немецкого обмундирования, к партизанам дезертировало триста человек. Однако остальные остались и были переброшены в район Бобруйск — Могилев для охраны территории и борьбы с партизанами.

Так закончила свои дни РННА. Первая попытка создания национальной Русской освободительной армии провалилась практически в самом начале.

Чтобы убрать с «линии огня» Жиленкова и Боярского, их отправили в распоряжение отдела иностранных армий Востока. Когда стало ясно, что Клюге не будет стремиться к принятию против них каких-то особых мер, обоих перевели в Берлин. Жиленков остался на Виктория-Штрассе, тогда как Боярского назначили начальником подразделения пропагандистов на северном участке фронта. Рассказанное Жиленковым Власову, с одной стороны, подкрепило убеждение последнего в реальности перспектив задуманного, а с другой стороны, усилило его опасения в отношении позиции Гитлера, особенно в свете того, что ответа на «Смоленскую декларацию» так и не последовало, а решения Имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий продолжали носить неразумный характер.

Тем временем, пока Восточное министерство продолжало стойко противостоять упорному давлению отдела пропаганды ОКВ и других структур Вермахта, из самых разных армейских частей на Восточном фронте продолжали-поступать служебные записки с требованиями, в связи с опытом практических действий на местах, немедленным и радикальным образом изменить «восточную политику». В процессе продвижения немцев к Волге и Кавказу местное население выказывало еще большее стремление к сотрудничеству, чем на центральном направлении. На этих территориях не было партизан. По инициативе начальника разведки группы армий «Юг», подполковника фон Фрейтага-Лорингхофена, были немедленно созданы казачьи части для усиления немецкого фронта на огромных просторах от Дона до Волги. В степях Калмыкии сформировали шестнадцать эскадронов калмыков, а вскоре появились и отдельные Туркестанский, Азербайджанский, Грузинский, Армянский и Северокавказский добровольческие легионы.[66]

В марте 1942 г. под властью немцев находилось свыше шестидесяти или даже семидесяти миллионов советских граждан. От того, сколько ума, такта и искренности проявят ко всем этим людям немецкие военные и гражданские власти, напрямую зависело, будет ли взаимодействие укрепляться, или же расположение местных жителей к немцам в массовом порядке обернется недоверием, враждебностью, а затем и непримиримой ненавистью. Осознание данного факта привело постепенно к кристаллизации мнения армии в отношении нетерпимости текущих методов администрации и неприемлемости планов колонизации. На основании сотен служебных записок, направленных по инстанциям из различных армейских соединений, были написаны соответствующие отчеты генералом фон Роком,[67] полковником Геленом[68] и полковником фон Тресковым.[69]

Командиры частей в тыловых районах армии, зная о том, что Кейтель блокирует поступление к Гитлеру подобного рода негативной информации, потребовали совещания у Альфреда Розенберга, рейхсминистра по делам оккупированных восточных территорий. Эта встреча состоялась в Берлине 18 декабря 1942 г. Командующий тылом группы армий «Центр», генерал граф Шенкендорф, нарисовал жуткую картину того, какое положение сложилось на местах в результате политики губернаторов (рейхскомиссаров) самого Розенберга и мер, принимаемых Министерством экономики, а также СС и Гестапо. Генералы указывали на то, что угроза роста партизанской деятельности есть прямое следствие такого рода действий властей, а также и на то, какой резонанс они могут вызвать в добровольческих частях.

Тонкости различий во взглядах Гитлера и Розенберга на «восточную политику» оставались для генералов книгой за семью печатями. Они упирали на необходимость для Германии поддерживать дружественные отношения с русским народом также и в будущем, а кроме того, на то, что сейчас Германия прилагает максимум усилий для исключения в дальнейшей перспективе такого сотрудничества в принципе. Они предоставляли исключительно трезвую и непредвзятую оценку военной обстановки и постоянно подчеркивали факт неизменного ослабления позиции немцев, исправить которую представлялось возможным только через сотрудничество с населением. Шенкендорф попросил Розенберга сказать фюреру всю правду. Он заявил, что не верит в наличие у Гитлера ясного представления о происходящем на советских территориях, оккупированных Вермахтом и управляемых Восточным министерством.

Розенберг явно не остался глух ко всему тому, что узнал. Помимо комендантов армейских тыловых районов, на встрече присутствовали представители всех отделов Генерального штаба, и все эти офицеры совершенно очевидно держались единой точки зрения. Мнение круга лиц, группировавшихся теперь вокруг Власова, было услышано и зазвучало на более высоком уровне — теперь и немецкие военные не сомневались в справедливости следующего заявления: «Завоевание России под силу только самим русским». Подполковник Шмидт фон Альтенштадт указал, что если немцы не изменят существующего положения, те полмиллиона русских, что приписаны к частям Вермахта, послужат в дальнейшем источником непредсказуемых бед. Он добавил, что нет никакого сомнения во все еще сохраняющемся у этих людей стремлении выступать с оружием в руках против сталинского режима, но им необходимы твердые свидетельства того, что существующая политика будет сдана немцами на свалку.