– Джон?

– Да.

– Дерьмо, – пробормотала Айрин.

Джон Камминс, один из агентов, работавших под глубоким прикрытием, три дня назад проник в Ливан. А на прошлой неделе похитили бизнесмена из компании, которая занималась хранением информации. Эта компания, как оказалось, принадлежала техасцу, имевшему серьезные связи в Вашингтоне. Он являлся приверженцем старых традиций, когда-то служил в армии – и в течение тридцати лет с огромным энтузиазмом и безвозмездно делился с ЦРУ и Пентагоном информацией, собранной им самим и его людьми за рубежом. Многие влиятельные люди были ему должны, и он решил, что пришло время напомнить об этом некоторым из них.

Пентагон не располагал никаким влиянием в том регионе, у ЦРУ положение было немногим лучше. Они все еще приходили в себя после похищения, пыток и смерти их бейрутского шефа разведки, погибшего пять лет назад. А вот у Лэнгли имелись кое-какие связи в Иордании, Сирии и Израиле. Камминс, в течение трех последних лет живший в Сирии, являлся самым лучшим агентом, которого можно было использовать. Он сумел завести ряд полезных контактов, позиционируясь как специалист по производству фальшивых долларов, а также контрабанде американских товаров, которые запрещалось ввозить в регион.

С самого начала Кеннеди выступала против его использования. Он был самым ценным агентом в Сирии и Бейруте, и, хотя сейчас там стало спокойнее, чем в восьмидесятые, эти места являлись скорее Диким Западом Ближнего Востока. Если что-то пойдет не так, они потеряют Камминса. Однако ее возражения были отметены кем-то куда более влиятельным.

– Насколько плохо? – спросила Айрин.

– Плохо.

Двери открылись на седьмом этаже, и Кеннеди последовала за Пауэрсом по коридору к кабинету Томаса Стэнсфилда, заместителя директора по оперативным вопросам. Дверь оказалась открытой, и они сразу прошли через приемную, мимо помощника Стэнсфилда, в главную часть кабинета.

Пауэрс закрыл звуконепроницаемую дверь, и Кеннеди посмотрела на седовласого Стэнсфилда, который сидел за массивным письменным столом, держа в одной руке очки, в другой – телефонную трубку. Стэнсфилд, вероятно, был самым уважаемым человеком в здании, да и в городе, к тому же внушал благоговейный трепет. Кеннеди находилась в той же команде, что и Стэнсфилд, поэтому уважала, но не боялась старого шпиона.

Стэнсфилд перебил человека, с которым разговаривал по телефону, попрощался и положил трубку на рычаг.

– Есть новости? – спросил он, глядя на Пауэрса.

Тот покачал головой.

– Как это случилось? – спросила Кеннеди.

– Он покинул свой отель на улице Моно и отправился на деловую встречу, – сказал Стэнсфилд. – Но так там и не появился. И не вышел на связь днем. Я позвонил своему коллеге в Израиле, и «Моссад» осторожно навел справки. – Стэнсфилд покачал головой. – Сегодня после полудня владелец магазина видел, как человека, похожего на Камминса, заставили забраться в багажник.

Кеннеди почувствовала, как все у нее внутри сжалось. Ей нравился Камминс. И они знали, как события будут развиваться дальше. Пытки начнутся практически сразу, и как бы ни держался Камминс, смерть являлась наиболее вероятным исходом.

– Я помню, что ты возражала против его использования, – сказал Стэнсфилд, – но имелись обстоятельства, о которых даже я не знал.

– Какие именно?

Босс покачал головой, показывая, что не может ответить на вопрос.

– Для нас сейчас самым важным является то, подтвердит ли сирийский контакт легенду Шнобеля. Если они этого не сделают, все закончится очень плохо. – Камминс был наполовину армянином и наполовину евреем, и его носу мог бы позавидовать римский император; отсюда и возникла кличка.

– Сыграем по-крупному, – заговорил Пауэрс. – Отправим туда техасского парня с парой чемоданов, набитых наличными.

– Такую возможность я уже обсудил с Белым домом. Однако они нервничают, и у них есть на то причины.

– Так и должно быть, – сказала Кеннеди. – Они только что лишили нас одного из самых ценных агентов, пытаясь оказать личную услугу, – и это, насколько мне известно, не имеет ни малейшего отношения к национальной безопасности.

– Бинго, – сказал Пауэрс.

Стэнсфилд некоторое время молчал.

– У меня есть запасной канал, который я могу использовать вместе с генеральным директором. Он хочет получить своего человека обратно и, мне думается, после того, как я расскажу ему, что случилось с нашим агентом, будет готов заплатить за обоих. Это поможет всех убедить, что Шнобель работает по найму.

– И нам лучше поспешить, – сказала Кеннеди. – Мы не можем знать, как долго он продержится. Если они его сломают… – Она смолкла и содрогнулась при мысли о том, какой вред будет причинен.

– Я знаю, – со вздохом ответил Стэнсфилд.

– Операция по спасению? – спросил Пауэрс.

Шеф слегка смутился.

– Нет. Мы знали, что так будет, когда в это ввязались. Бейрут все еще «радиоактивен».

– А если у нас будут надежные разведданные? – спросила Кеннеди.

– Это очень большое «если».

– И все-таки, – не сдавалась Кеннеди. – В таком случае нам нужно будет туда кого-то отправить.

Стэнсфилд печально покачал головой.

– Угловой офис или Тысяча шестьсот? – спросил Пауэрс.

Кеннеди поняла, что он имел в виду директора ЦРУ или Белый дом.

– Белый дом, – ответил Стэнсфилд.

– Наши друзья в Институте, – предложил Пауэрс. – Они в курсе?

Стэнсфилд постучал кожаным пресс-папье по столу, размышляя о привлечении израильтян. «Институт» был сленговым обозначением, которое использовал Пауэрс, имея в виду Институт разведки, известный как «Моссад».

– Мне сказали, что им все стало известно раньше нас.

– Может быть, нам стоит предоставить им сыграть в ковбоев… если до этого дойдет.

То, что ему не пришло в голову использовать «Моссад», говорило о сложных отношениях между ними.

– Если у нас появится что-нибудь конкретное, я рассмотрю такую возможность, но…

– Вы не хотите быть у них в долгу, – сказал Пауэрс.

– Совершенно верно. Скорее всего, они потребуют того, что я либо не смогу, либо не захочу им дать.

– Могу я кое-что сказать, сэр? – спросила Кеннеди.

Стэнсфилд не был уверен, что хочет это услышать, но знал, что необходимо давать своим людям выговориться. Он кивнул.

– Эта проблема никуда не исчезнет до тех пор, пока мы не отправим тем парням серьезного послания.

– Ты имеешь в виду похищение людей?

– Да.

– Примерно за пять минут до того, как вы вошли, я сказал директору те же самые слова, но складывается впечатление, что в данный момент у нас не хватает политической силы, чтобы действовать агрессивно.