«Дина Барбридж всю жизнь прожила в Хармонте, – тонкие пальцы Ким мелькали над бесконтактной клавиатурой. – Она думает, что вай-фай – это человек, который представляется, называя свои инициалы. Она не против, чтобы мистер Вай-Фай угостил ее бокалом шампанского, при условии, конечно, что этот джентльмен – не проходимец…».

Закончив запись, Ким заглянула старушке в глаза и проговорила отрывисто, стараясь, чтоб каждая фраза звучала как можно весомее:

– Миссис Барбридж. Расскажите мне. Как женщина женщине. О сталкерах.

Старушка снова улыбнулась. На сей раз – загадочно, как человек, которому есть чем поделиться, но который не выдаст свой секрет первому встречному задаром.

Скрипнула и приоткрылась дверь. Ким послышалось, будто недовольный мужской голос бросил: «Какого хрена?..» Сквозь щель Ким увидела застеленный клеенкой стол. На столе лежало, источая неоновое свечение, что-то причудливое, перекрученное, бесформенное: то ли части механизма, то ли внутренние органы невиданного существа. «Хабар!» – всплыло в памяти нужное слово. А еще рядом со столом стояло прислоненное к стене помповое ружье. И сейчас же в проеме мелькнула рука – гладкая, лоснящаяся от пота, с торчащими, точно иглы кактуса, рыжими волосками.

Дверь, громыхнув, затворилась. Ким невольно попятилась.

За дверями – «хабар». За дверями – сталкер.

Иди вперед. Лови негодяя за толстую, потную руку. На горячем лови, с поличным. Фотографируй, задавай вопросы.

И будет тебе эксклюзив невиданной крутизны. Такой крутой, что мистер Пибоди обалдеет и станет танцевать джигу на столе на потеху всем работникам редакции.

Но смелости не хватало. Ким почувствовала, как по спине струится, щекоча, пот.

– Приходил ко мне рыжий, детка, – начала старушка мечтательно; из ее ноздрей полились тонкие струйки дыма. – Рыжий, как золото. Да я сама была, как мед.

Но Ким не слушала. В мыслях был только гребаный ударный материал, и гребаный шанс, который она постыдно упускает.

К счастью, в этом внутреннем споре одержал верх здравый смысл.

Сталкер, как ни крути, преступник. На теневом рынке артефактов вертятся бешеные деньги, и мужик, рисковавший жизнью в Зоне ради кучки инопланетного дерьма, найдет способ избавиться от ненужного свидетеля. Кстати ружье он держит под рукой, она сама видела.

Если не пристрелит, то отберет планшет и камеру, даст по голове и вышвырнет на улицу. А сам ляжет на дно в какой-нибудь дыре, ищи-свищи потом.

– И жена у него была, но все равно ко мне приходил. Ругался, бил меня, а все равно приходил. Ничего поделать не мог, – старушка затянулась, полузакрыв глаза. – Остался бы со мной, да забрала его Зона… Давно это было…

Ким медленно отступала от крыльца. Она пятилась, испытывая постыдное желание повернуться и побежать.

Не готова. Думала, сможет ногой двери открывать. Раскручивать на откровения самых матерых ходоков в Зону. Не испугается ни крови, ни смерти. Просто – раз! И сходу все получится.

Но оказалась не готова.

Или это вчерашние события так сказываются? Они повлияли на нее, бравую внештатную репортершу, гораздо сильнее, чем она ожидала?

Нет. Просто не готова. Надо акклиматизироваться. Походить по Хармонту. Поговорить с людьми. Решить для начала вопрос с аккредитацией. Подружиться с Квотербладом.

А потом уже открывать ногой двери в сталкерские малины.

Потом все получится.

Но не сейчас.

– Все боялась, что вернется, как возвращались раньше эти, – продолжала старушка, – и потребует от меня своего. Я ведь была самой красивой девкой в городе, и нельзя мне было так, с мертвым. Нельзя, понимаешь? Но сталкеры не возвращаются. Эти возвращаются, а сталкеры – нет. И он остался за забором.

– Спасибо вам огромное! – нараспев проговорила Ким, не прекращая широко улыбаться. – Всего вам доброго! Вы мне очень помогли! Читатели нашей газеты будут вам тоже благодарны!

Она выскользнула за калитку.

– Ты еще о папаше моем не слыхала, – проговорила старушка по инерции, она не понимала, что Ким ее уже не слышит. – Вот тот был всем сталкерам сталкер…

Опасливо оглядываясь, Ким заторопилась на другую сторону улицы. Там дома были запущенней и ниже, заборы оплетал плющ, а сорняки стояли высоченной стеной, загораживая стены с обвалившейся штукатуркой и окна с разбитыми стеклами.

Дальше улица оборвалась. Тротуар вел сквозь заросли кустарника в запущенный парк. Ким прошла вперед и оказалась на краю вытоптанной поляны, окруженной старыми кленами и вязами. Скорее всего, здесь часто играли в бейсбол или в европейский футбол. На дальней стороне поляны мотались пустые качели – то ли от ветра, то ли кто-то только что спрыгнул с деревянного сиденья.

Ким подняла фотоаппарат и двинулась к центру поляны.

– Стойте! – пискнули у нее за спиной. – Туда нельзя! Опасно!

Маленькая рука, необычно мягкая, словно в шерстяной перчатке, сомкнулась на ее предплечье.

Ким обернулась. И сейчас же зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Раздвоенные губы и мелкие острые зубки. Плоский нос. Маленькие черные глаза без белков. Большие, круглые уши с истонченными, рваными краями. Бородавки вокруг рта, из которых торчат похожие на леску вибрисы. Серая шерсть неопрятными клочьями на голове, на лице, на шее…

Маленькое – не выше четырех футов, худое. Одетое, словно потехи ради, в сарафан цвета спелой сливы. В дешевых розовых шлепанцах на мохнатых, как у хоббита, ступнях.

– Не бойтесь меня! – горячо заверило существо. – Я не мышь, я человек. А вы туда не ходите! Это опасно.

Ким освободила руку. Втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Затем кое-как выдавила:

– Ты – мутант?

– Меня зовут Мэгги, – существо несколько раз моргнуло. – Я – девочка. Я не заразная.

И сейчас же с той стороны, откуда пришла Ким, задребезжали велосипедные звонки, зазвучали детские голоса.

– Мыша! Мыша! – прокричали из-за кустов ежевики.

Через миг растрепанная, краснощекая, пахнущая потом и леденцами ватага мальчишек и девчонок окружила Ким и девочку-мутанта. Сразу стало тесно и шумно. Кто-то тут же принялся толкаться и задирать оказавшихся поблизости, кто-то громко выпустил ветры, кто-то кинулся к качелям, обегая поляну по кругу.

– Мыша, куда ты убежала! Мы ведь играли! – всплеснула руками похожая на куклу Барби рослая девица, которая была, несомненно, самой старшей по возрасту в компании.

– Смотрите, пистик! – темнокожий мальчишка поднял из травы изломанный водяной пистолет. – Мыша, это твой?

– Мыша, а что ты тут делаешь? – девочку-мутанта потянули за подол сарафана. – Ты здесь играешь?

Мэгги опасливо поглядела на Ким.