но и поделился своей мечтой посредством пропаганды эсперанто создать мир, наполненный взаимопониманием и уважением к людям. Понимая трудности, с которыми сталкиваются мигранты при изучении нового языка, Заменгоф избрал определяющей чертой своего языка упрощение грамматики и склонения[224]. Оптимизм Заменгофа и его последователей, их вера в то, что всеобщий язык может «разрушить стены, разделяющие разные нации», дал надежду многим евреям в Белостоке, которые сомневались в своих долгосрочных перспективах в этом городе[225]. Это стало для него еще более очевидным и важным после волны погромов в 1905 и 1906 годах, после которых он начал делать акцент на том, что эсперанто предлагает ответ на антисемитизм. Об этом он говорил в выступлении на международной конференции эсперантистов в 1906 году:

Мы знаем, что русский народ не несет ответственности за зверскую бойню в Белостоке и многих других городах, ибо русский народ никогда не был жестоким и кровожадным… Совершенно точно известно, что вина лежит на группе гнусных преступников, которые… распространяя ложь и клевету, создали ужасную ненависть между одной и другой расой. Но разве самая худшая ложь и клевета имели бы такие ужасные последствия, если бы расы хорошо знали друг друга, если бы между ними не стояли высокие толстые стены, препятствующие их свободному общению и возможности увидеть, что представители одной расы – такие же люди, как и представители другой расы?[226]

Выступление Заменгофа на международной конференции продемонстрировало последователям в Белостоке его неизменную веру в присущую человечеству доброту и его надежду на то, что общий язык сможет искоренить этническую и расовую ненависть. Тем не менее, как видно по этой речи, несмотря на свои международные планы, движение эсперантистов, основанное Заменгофом, было в своей основе сформировано местными потребностями. В отличие от растущих восточноевропейских националистических движений, разжигающих и усиливающих межнациональное противостояние в регионе, это движение выступало за еврейскую идентичность, которая избегала исключительно национальной принадлежности, вместо этого оно предлагало космополитическую многонациональную принадлежность. Однако программа Заменгофа по еврейской интеграции была обречена на провал, поскольку исходила из того, что все евреи живут в полиэтнической культурной пограничной зоне, такой как Белосток, и что язык является единственной проблемой, разделяющей людей[227].

На деле мало кто изучал эсперанто, не говоря уже о том, чтобы общаться на нем в повседневной жизни. Тем не менее это движение оставило некоторый отпечаток на еврейских мигрантах Белостоке: кое-кто из них усвоил идею Заменгофа, что, несмотря на бессмысленные «зверства и преступления 1906 года», Белосток по-прежнему оставался их домом, в котором «не недоброжелательство, а скорее отсутствие знания» спровоцировали насилие[228]. Кроме того, его видение возможности еврейской интеграции вдохновило многих евреев в Белостоке. Они с гордостью показывали место его рождения и назвали улицу в его честь[229]. На рубеже веков дом, где прошло детство Заменгофа, стал туристической достопримечательностью, святыней, где посетители размышляли об эсперанто, языке и идеологии, которая не поддерживала цель осуществления политической революции, а предлагала еврейским мигрантам в Белостоке образ другого мира, в котором они не были бы лингвистическими аутсайдерами[230].

Хотя лидеры социалистического, сионистского и эсперантистского движений отстаивали разные подходы к проблемам еврейской жизни в Белостоке, преломление их идей в контексте широких политических дебатов сквозь призму местной обстановки еще больше укрепили в сознании еврейских мигрантов центральное значение Белостока для их идентичности. Белосток был далеко не единственным городом, в котором крупные движения были адаптированы к местным потребностям. Ту же тенденцию можно проследить у евреев во множестве городов и местечек, а также у польских крестьян в Австрии и Галиции[231]. Потребность еврейских мигрантов преодолевать чувство отчужденности на новом месте побудила все эти организации встроить свои общие идеологические платформы в дискурс региональной лояльности, и это стало полезной стратегией адаптации, которая проявилась еще отчетливее, когда евреи покидали пределы Российской империи.

Революция 1905 года

На рубеже веков почти у всех нелегальных политических организаций, развернувшихся в Российской империи, действовавших в Российской империи, были активные филиалы в Белостоке[232]. В результате неустойчивой экономической ситуации в политическом ландшафте города доминировали социалистические партии, такие как «Бунд» или Польская социалистическая партия, широко известная как ПСП[233]. Их успех в деле приведения борьбы рабочих под базу социалистической идеологии подтверждается тем фактом, что между 1901 и 1903 годами 78 % всех забастовок были связаны с политическими причинами и направлялись одной из этих нелегальных политические организаций[234].

Белосток был далеко не единственным городом, охваченным революционным пылом – царское правительство столкнулось с усилением волнений по всей стране[235]. Даже притом что различные группы агитировали за перемены, реакция царских чиновников на угрозу восстания оставалась связанной, прежде всего, с «еврейским вопросом» и часто фокусировалась на таких городах, как Белосток, где евреи составляли большинство населения и где была сильна политическая оппозиция царской власти. Князь Петр Дмитриевич Святополк-Мирский, генерал-губернатор Северо-Западных провинций России, включавших Виленскую, Ковенскую и Гродненскую губернии, в 1903 году сообщал:

Плотность размещения, незащищенность и бедность еврейского населения, крайние ограничения его прав создали среди евреев подходящую почву для антиправительственной пропаганды… За последние годы важный промышленный и торговый центр Белосток на северо-западном крае региона стал заметной ареной революционной деятельности, поскольку революционные организации находят множество сторонников среди жителей еврейской национальности и среди многочисленных представителей рабочего класса, который зачастую состоит из евреев. Обилие всевозможных прокламаций и брошюр антиправительственного характера… является одним из самых явных доказательств того, что этот город избран сторонниками революционного движения как один из благоприятных районов. Две демонстрации, состоявшиеся в феврале и июле 1903 года… два покушения на местного начальника полиции, неоднократные попытки сионистов провести тайные собрания, наконец, предложение сионистов созвать сионистский конгресс в Белостоке, – все это показывает, что движение, свившее здесь свое гнездо… стремится осуществить серьезные антиправительственные действия… Прежде всего, представляется необходимым обеспечить Белосток соответствующим количеством сотрудников полиции, поскольку нынешняя численность совершенно не соответствует жизненным потребностям… Об отсутствии надзора в Белостоке лично хочу сообщить Вашему Императорскому Величеству, с просьбой ввести в строй новый состав ввиду срочности дела[236].

По просьбе Святополка-Мирского в Белосток были направлены дополнительные полицейские и армейские батальоны для контроля революционеров, однако мало что можно было сделать, чтобы остановить нарастающую радикальную волну, особенно после унизительного поражения России в Русско-японской войне 1905 года. По всей Российской империи в забастовках участвовали тысячи людей, и многими руководили еврейские рабочие. В черте оседлости еврейские рабочие пытались мобилизовать другие этнические группы – литовцев,