поляков и белорусов – связывая борьбу за улучшение условий труда с программой национального освобождения[237].

По мере того как в Белостоке нарастало революционное напряжение, царская полиция сталкивалась с еврейскими рабочими, которые все чаще выходили на улицы, протестуя против плохого управления экономикой, войны и действий правительства. Многие из этих столкновений оказались трагическими. Десятки еврейских рабочих погибли в период с 1903 по 1905 год[238]. Руководители еврейских общин были склонны рассматривать эти события как примеры классового конфликта, а не антиеврейского насилия, и поэтому не возражали против усилий царского режима по поддержанию порядка среди городского рабочего класса. Консервативное отношение к закону и порядку послужило причиной слабой реакции общин на резню в июле 1905 года, в которой погибли двадцать пять евреев. Царские чиновники тогда утверждали, что жертвы были готовившими восстание анархистами, что местные еврейские лидеры даже не пытались опровергнуть[239].

К октябрю 1905 года нарастающая сила революционного движения и распространение политических волнений по всей империи вынудили царя Николая II продолжить прежние реформы, такие как расширение власти земства (местного самоуправления) и подписание либерального Октябрьского манифеста. Евреи Белостока с большим энтузиазмом приветствовали издание этого манифеста 17 октября 1905 года[240]. Новый закон учредил ограниченное полупарламентское правительство, ослабил цензуру, сделал уступки нероссийским подданным и тем самым вызвал массовые торжества. Как вспоминал один из участников событий, Борис Ципин:

Был такой теплый и прекрасный день, никто не мог поверить, что сейчас середина октября. Весь город, дети и взрослые, вышел на улицы… все, даже неевреи, не игравшие большой роли в политической деятельности города, поздравляли друг друга и стремились увидеть своими глазами копию манифеста [которую полиция вывесила на центральном рынке][241].

Однако празднества внезапно оборвались, когда 18 октября 1905 года местная полиция открыла огонь, убив двадцать два еврея. Эта последняя провокация наконец заставила еврейскую общину задуматься, не были ли попытки контролировать политические мятежи проявлением антисемитизма[242]. Хотя в годы, предшествующие революции, волны жестокого насилия прокатились по всей империи, мало кто из евреев оказался готов к более чем 600 столкновениями в разных регионах, прогремевших осенью 1905 года. Потрясенные не только необычайной жестокостью, евреи были обеспокоены и тем, что вспышки насилия явно проходили с одобрения местных губернаторов[243]. Как отмечают Шломо Ламброза, И. Майкл Аронсон и Ханс Роггер, в отличие от погромов 1881 года, местные государственные чиновники в 1905–1906 годах часто были замешаны в организации антисемитского насилия, ошибочно полагая, что насилие против евреев уничтожит ядро революционного движения и направит гнев масс в сторону от самодержавия[244]. Евреи Белостока, хотя и относились к правительству с подозрением, считали, что находятся в относительной безопасности, поскольку составляли большинство населения города. Однако погром 1906 года обнажил тревожные подспудные течения и заставил евреев города усомниться в том, что царские власти заботятся о безопасности своих подданных-евреев.

Антиеврейское насилие в еврейском городе: Белостокский погром 1906 года

1 июня 1906 года в Белостоке начался жестокий погром. Хотя в период с 1905 по 1906 год по всей империи проходили десятки погромов, лишь немногие беспорядки оказали столь глубокое влияние как на российское общество, так и на еврейскую культуру империи, как погром в Белостоке в 1906 году. С тех пор ни один еврей не мог воспринимать государственную царскую политику и место евреев в империи по-прежнему. Все началось с крестного хода католического и русского православного духовенства в честь праздника Тела Христова. Следом за крестным ходом шел батальон солдат. Внезапно раздались револьверные выстрелы, кто-то закричал: «Бей жидов!» Сразу после этого завязалась драка, в которой «бандиты», как назвал их один из очевидцев, «избивали всех топорами, ломами и железными прутьями». Не было видно ни одного полицейского; солдаты, находившиеся на улице несколькими мгновениями ранее, скрылись[245]. В течение следующих двух дней «в городе шла непрерывная стрельба, как на поле боя», сообщал обозреватель из Думы. Всего было убито 88 евреев, около 700 ранено, разрушено восемь улиц и 169 магазинов. Ущерб составил сотни тысяч рублей[246]. Но самым шокирующим, как следует из доклада в Думу, было то, что среди участников беспорядков были «не только хулиганы, но и полицейские и солдаты»[247].

Жестокость, с которой все участники нападали на местных евреев, ошеломила свидетелей. Когда евреи выходили из поездов на центральном железнодорожном вокзале Белостока, они были атакованы толпой, которая избивала их до полусмерти с такой яростью, что зрители сообщали: погромщики выглядели как «дикие звери, раздирающие одежду и кусающие» даже после того, как жертвы явно были мертвы[248]. Более тревожным, чем масштаб насилия, был тот факт, что события в Белостоке происходили в то время, когда в городе присутствовал губернатор региона, что наводило на мысли о его прямом соучастии[249]. Семен Ан-ский, специальный корреспондент идишской газеты Der fraynd, на чьи репортажи я подробно ссылаюсь ниже, в выразительных деталях изобразил текущие «реки крови» из «убитых и оскверненных тел» и «истерзанных детей» – зверства, которые губернатор не смог остановить[250]. Закономерно, что погром побудил евреев как в Белостоке, так и по всей империи, пересмотреть свои представления о безопасности и защищенности. Если евреи, крупнейшая этническая группа в Белостоке, могли оказаться настолько уязвимыми в городе, где они доминировали демографически и экономически, существует ли регион, город или поселок в России, в котором евреи могут чувствовать себя в безопасности?

Ощущение безопасности у белостокских евреев испарилось, поскольку местные лидеры, независимо от их политических симпатий, не смогли обеспечить хотя бы слабую защиту в условиях практически официальной пропаганды антисемитизма[251]. Хотя в течение нескольких месяцев, предшествовавших погрому, в городе, переживавшем экономический спад, проходили всеобщие волнения, никто не мог предвидеть, что в Белостоке произойдет столь жестокое нападение именно на евреев. Заводы и фабрики закрылись, а многочисленные забастовки парализовали город. Произошли столкновения полиции с протестующими рабочими – в некоторых случаях эти столкновения переходили в новые вспышки насилия, в ходе этих столкновений рабочих-евреев снова убивали[252]. Но мало кто из евреев воспринял всерьез слухи о подготовке к погрому, которые начали распространяться после назначения в мае 1906 года главой городской полиции известного антисемита С. Д. Шереметьева.

Убаюканные ощущением комфорта из-за своего демографического большинства и доминирующей роли в экономической жизни города, евреи обратились к правительству с просьбой убрать Шереметьева, полагая, что его устранение предотвратит погром. Их петиции остались без ответа. Поскольку слухи о готовящемся погроме продолжали распространяться,