мы находимся именно сейчас и будем находиться в ближайшей перспективе. Конечно, когда на нас давит минимум внешних и внутренних ограничителей, когда мы находимся в сравнительно свободном состоянии, мы, как правило, лучше готовы к действиям по максимизации наших шансов на выживание. Соответственно, такое состояние является желательным для нас. На этом этапе рассуждений я введу удобный термин: внутреннее я. Внутреннее я – это совокупность психических механизмов, действующих в сфере бессознательного, в работе которых мы поэтому не отдаем себе отчет. Все желания, фобии, одержимости, пристрастия инициируются внутренним я. Многие решения формируются во внутреннем я, а потом проявляют себя уже в нашем сознательном в форме идей. Из внутреннего я идет и содержание снов. Так вот, от внутреннего я мы регулярно получаем позывы добиваться состояния, в котором будем более способны максимизировать свои шансы на выживание, – через внушение нам определенных желаний. Для простоты буду называть состояние человека, которое его внутреннее я расценивает как наилучшее в деле максимизации шансов на выживание, состоянием самоутверждения. Тогда дам и целое определение данного понятия: состояние самоутверждения – это состояние человека, которое его внутреннее я интерпретирует как наиболее успешное в текущих условиях для максимизации шансов на выживание его, его рода, его социума. Страхи, внушаемые нам внутренним я, тоже имеют прямое отношение к состоянию самоутверждения. При помощи страхов внутреннее я стремится отгородить нас от ситуаций, в которых мы можем выйти из состояния самоутверждения или отдалиться от него, если в нем изначально не находимся. И, кстати, важный вопрос: каким внутреннее я каждого отдельного человека видит лучший баланс между усилиями по максимизации шансов на выживание его самого, его рода, его социума? Что конкретно видит его социумом – население города или целиком народ, к которому он принадлежит? Конечно, для каждого человека такие распределения индивидуальны, однако суммарная их картина для всех людей во многом определяет сущность жизни целого человечества.

Но вернемся к состоянию самоутверждения отдельного индивида. Состояние самоутверждения можно назвать и состоянием равновесия между притязаниями и возможностями человека. То есть теоретически в любой момент для любого человека состояние максимизации его шансов на выживание может быть и куда более претенциозным, нежели то, каким его внутреннее я видит сейчас подобающее ему состояние самоутверждения. Например, человеку за баснословную сумму могут предложить съесть банку с муравьями. Предположим, он не будет этого делать из отвращения. Тогда достижение им состояния самоутверждения и не будет зависеть от поедания муравьев или других действий – как будто выгодных, но расцениваемых им как неоправданные. Естественно, то, каким внутреннее я человека видит его желательное состояние самоутверждения, изменчиво так же, как сама жизнь. Например, человек может быть вполне доволен своим положением – может находиться в состоянии самоутверждения, каким оно видится его внутреннему я, – пока не узнает, что какой‑то его давний друг, которого он всегда считал менее талантливым, чем он сам, добился вдруг большого заработка и признания. Тогда для внутреннего я человека его состояние самоутверждения станет иным, а именно соответствующим такому положению, которое будет заметно лучше положения этого его успешного друга. Человек будет чувствовать себя дискомфортно, пока или не достигнет требуемого положения, или его целевое состояния самоутверждения не изменится, став соответствовать некоему более скромному набору условий.

Но вернемся к понятию свободы. Жажда человеком свободы и есть одна из разновидностей желаний, внушаемых внутренним я для достижения состояния самоутверждения. В таком случае то, что конкретный человек будет видеть своим приходом к свободе, и будет его состоянием самоутверждения, или, по крайней мере, набором условий, приближающих его к состоянию самоутверждения. Специфику человеческих желаний проще понять, проследив ее развитие с древних времен. Часто уход от опасности и был переходом от менее свободного состояния к более свободному: при улучшении места в иерархии племени резко снижается вероятность, что в случае нехватки еды у тебя отберет ее кто‑то более высоко стоящий. Поэтому психика делает настолько сильный акцент на борьбе за свободу. Она становится желанным для нас состоянием, способным дать больше счастья, чем любая другая форма самоутверждения. В наше время формы утоления жажды свободы стали более многоликими. Возьмем для примера бесцельную поездку на автомобиле – мы ассоциируем это занятие с манифестацией свободы: наше внутреннее я расценивает поездку на автомобиле как состояние, в котором мы увеличиваем шансы на выживание. На самом деле в поездке на автомобиле мы можем получить какую‑то новую информацию, приобрести новые материальные блага, укрепить связи с полезными нам людьми, а это все вполне можно расценивать как усиление шансов на выживание. Испытываемое при этом ощущение свободы может создать эффект достижения наиболее желанной формы счастья – именно это есть следствие того, что психика выделяет относительному освобождению особенно высокое место в системе жизненных приоритетов, словно это избавление от пут. Понятия свобода и несвобода никогда не опишут истинное положение человека, если только речь не идет о заключенном в тюрьму. Они лишь опишут мироощущение, осуществление или нет желания, переданного внутренним я, которое оформилось в виде жажды свободы. Следующий важный вопрос. А всегда ли право наше внутреннее я, всегда ли оно стимулирует нас добиваться именно тех состояний, в которых мы будем иметь наибольшие возможности максимизировать шансы на выживание? Отнюдь нет. Внутреннее я развивается от поколения к поколению намного медленнее, чем развивается цивилизация. Можно сравнить с какой угодно частью нашего тела. Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем ладонь претерпит эволюционные изменения, которые обеспечат максимально удобный хват смартфона, если вообще когда‑нибудь такие изменения случатся. В любом случае, пока этого не произойдет, люди будут продолжать ронять смартфоны, пытаясь дотянуться до всех точек экрана пальцами одной руки.

Л.: Человек, уволившийся с работы, вполне может почувствовать себя освободившимся. Хотя при этом его шансы на выживание могут сильно сократиться из-за поиска новой работы. Как ты это объяснишь?

А.: Тут дело вот в чем. Внутреннее я такого человека будет расценивать его увольнение с работы как желательное, потому что вместе с ним он наверняка избавится от множества ограничителей, плохо на него действующих, включая неприятные обязательства и грубых коллег. Но знание о неблагоприятной ситуации на рынке труда будет блокировать решение об увольнении. Я называю это цензурой от реальности. Все психические механизмы, возникшие через цензуру от реальности, напрямую связаны уже с работой сознания. Пример из первобытных времен. Растущий на дереве фрукт притягателен для человека. Но если человек видел, как рядом с деревом ходят хищники, он вряд ли приблизится к нему, чтобы достать фрукт: представления об опасности этого места заблокируют позывы, идущие из внутреннего