– В сущности, у нас с тобой много общего. Мы работаем с людьми, а это, знаешь, очень непросто, – заметил Филипп. – А что там, кафе? Посидим?

В конце парка, ближе к другим воротам, ведущим на соседнюю улицу, располагалось летнее кафе под полотняными шатрами.

– Я тут обычно беру шоколадный коктейль.

Они сели за столик, официантка принесла меню, произнесла заученно-вежливо:

– У нас большой выбор крафтового пива…

– Нет, спасибо. Ты коктейль, а еще что?

– Все.

– Нам, девушка, два шоколадных коктейля.

Официантка ушла. Надя сидела напротив, с улыбкой глядела на него.

– Что ты?

– Ты не пьешь пиво?

– Ты удивлена?

– Да.

– Во-первых, я за рулем. Во-вторых, я вообще не пью. И не пил. А то есть такие товарищи – я не пью, я не пью, а потом выясняется, что он на самом деле закодированный алкоголик. Да, и я не курю. Я нетипичный медик, – признался Филипп.

– Это здорово!

– Ну как сказать, не все понимают… Моя мачеха умерла от последствий алкоголизма, причем у меня на руках. Я все это примерно знаю. Как это будет, до каких нехороших симптомов может докатиться. Как поначалу у пьющего эйфория, подъем, веселье и страсть, а потом, спустя какое-то время (у кого-то на это уходят десятилетия, у кого-то годы или даже месяцы), начинают отказывать все органы, отключаются потихоньку…

– Мачеха?

– Да. Мама, которая родная, умерла, я ее не помню. С мачехой у нас долго не складывалось, но потом… Потом мы с ней стали друзьями.

Надя вздохнула. Вопросов не задавала, судя по всему, Катрина успела ей что-то наболтать. Ну да ладно, что такого?..

Официантка принесла на подносе коктейли.

Надя отпила, отставила бокал в сторону. В этот момент на фоне темной листвы девушка выглядела особенно красивой, яркой. Филипп рассматривал Надю, словно картину в музее – редкую, кисти известного мастера, до этого момента доступную лишь по репродукциям.

– Завтра у меня смена, а вот послезавтра пойдем куда-нибудь? – спросил Филипп.

– Можно, – спокойно, но с готовностью ответила она. – В кино?

– В кино!

После кафе они опять принялись бродить по парку и говорили обо всем на свете – то перебивая друг друга, то напряженно слушая собеседника. Потом Наде позвонила какая-то клиентка, спросила о заказе.

– Да-да, жду вас завтра, как и договаривались, Вера Васильевна! – Она нажала кнопку отбоя. – Ой, мне пора. А то я не успею закончить работу к сроку.

– Тогда до послезавтра?

– До послезавтра.

Весь следующий день Филиппу было не до лирики – смена выдалась тяжелая. Много вызовов: поскольку стояла жара, с трудом переносимая хрониками, обострялись их болячки; потом выезжали на аварии, правда, к счастью, без тяжелых последствий. Одна, под вечер, особенно запомнилась: у набережной опрокинулось дорогое авто, девушка-водитель поранила ногу, у пассажирок – подружек неловкой водительницы – ушибы и ссадины. Все пьяные, веселые, ничего не слышали и не реагировали на просьбы врачей.

Девушка с рваной раной на ноге принялась звонить своему бойфренду:

– Стас, угадай, где я? Нет, не в клубе… Мы с девчонками в «Скорой», вот прямо в машине «Скорой помощи» едем, у меня кровь хлещет… Да, все по-настоящему, я не шучу! Приезжай за мной и привези коньяк с собой, слышишь?..

Следующий вызов – ножевое ранение. Прибыли раньше полиции. Пьяный муж ударил ножом жену. Крови было много, Филипп устремился женщине на помощь, но тут муж, до того хмуро сидевший в углу, бросился наперерез. Филипп ударил его под дых, Усольцева быстро связала мужику руки бинтом. Филипп остановил кровотечение у женщины, и вовремя, кажется, еще немного – и она истекла бы кровью. Тут прибыла полиция, мужика скрутили, потащили в отделение.

– Коля!.. – заплакала жена. – Отпустите его, он не виноват.

– Вот дура! – с отчаянием произнесла Усольцева. – Ты ж молодая, еще найдешь себе нормального…

– Поехали, дамочка, в больнице вас заштопают, – скомандовал Филипп. – А ты, гражданка Усольцева, напарница моя дорогая, не рви сердце, не поможет эта лирика, бесполезно.

Ранним-ранним утром чрезвычайное происшествие на стройке – мужчину придавило плитой. Вызвали спасателей, те решили поднимать плиту краном. Осатаневший прораб бегал, орал на рабочих, столпившихся вокруг, что всех уволит.

Пока суть да дело, Филипп осторожно подлез под плиту, сделал бедолаге в свободную руку укол морфина и препарат противошоковой терапии…

После смены Филипп, как всегда, поехал домой и провалился в долгий, без сновидений, сон. Очнулся – четвертый час дня…

– Алло, Надя! Не мог раньше позвонить, все еще в силе? Идем в кино?

– Идем! – с оживлением отозвалась девушка.

– Сейчас заеду за тобой, – Филипп замешкался на секунду: а не пригласить ли им с собой Ольгу, подругу-компаньонку Нади, но тут же передумал. Не хотел он никакой Ольги рядом, зачем портить свидание чрезмерной вежливостью?

В пять вечера он был возле дома Нади. Она вышла – в легком светлом сарафане, открытые плечи, руки, волосы убраны в узел, лежащий сзади низко, на шее, сбоку выпущены тонкие волнистые пряди волос.

– Тебе так идет эта прическа! – пораженно произнес Филипп. – Это тебе, – он протянул ей букет белых роз.

– И куда же мы с ним в кино по такой погоде? Погоди, сейчас отнесу к себе, поставлю в воду, я быстро. А потом, когда вернусь домой, буду твоими цветами любоваться! – Она убежала в подъезд, появилась через пять минут, уже без букета.

Отправились в ближайший киноцентр, взяли билет на первое попавшееся кино. Какая-то мелодрама, но не слишком противная, с детективными элементами… В кинозале – полупустом – сидели в темноте, временами прикасаясь друг к другу локтями. После зашли в кофейню. Ели мороженое и болтали опять непрерывно: обсуждали фильм, кино вообще…

Еще никогда Филипп не чувствовал себя так легко и свободно рядом с девушкой. Общение с Надей казалось ему каким-то праздником. Утешением. Отдыхом. Счастьем…

Но идти в отношениях дальше Филипп не то чтобы боялся, но медлил. Поздним вечером он подвез Надю к дому и вот тогда решил ее поцеловать в первый раз. Но не получилось: из подъезда вышла все та же сердитая старуха. Встала почти напротив – и ни с места.

– До завтра, – сказал Филипп Наде. – Я позвоню.

– Буду ждать! – Она коснулась ладонью его локтя, словно погладила, и скрылась в подъезде.

Филипп поехал домой в каком-то нестабильном, нервном состоянии. С одной стороны, он хотел Надю, хотел во всех смыслах, с другой – все время останавливал себя вопросом – а зачем? Все равно все кончится плохо. Поэтому зачем мучить бедную девушку, да и себя тоже?..