теперь наконец у меня появилось время подумать

ЛЕВ: интересно

ЛЕВ: о чём ты думаешь?

САША: странный вопрос

ЛЕВ: нет, не странный. смотри

ЛЕВ: спроси, о чём я думаю

САША: ладно. о чём ты думаешь?

ЛЕВ: думаю, как странно, что люди так безоговорочно доверяют своим консьержам. Если бы я действительно решил воплотить в жизнь долгий план мести, то, пожалуй, устроился бы именно консьержем. Конечно, для этого пришлось бы создать фальшивую личность, что заняло бы время, но если бы я серьёзно к этому подошёл, то не пожалел бы и нескольких лет. И ещё, почему люди вообще открывают дверь незнакомцам? Даже без магии современные технологии позволяют заранее узнать, чего ожидать от пришедшего, разве нет? Так что, если появился незнакомец, это наверняка плохой знак

ЛЕВ: ещё думаю о том, как сильно я хочу тебя увидеть

ЛЕВ: можно тебя поцеловать? хотя нет, не говори

ЛЕВ: удиви меня

САША: честно говоря, я даже не знаю, что на это ответить

ЛЕВ: отлично

ЛЕВ: мне нравится перспектива лишить тебя дара речи

II. 6

(Видения)

— Все устроено, Маша? — спросила Яга, и Марья кивнула.

— Все готово, мама. Мы с дилером договорились о времени и месте, и я знаю, что Иван будет с Сашей, так что она в безопасности.

— А ты, тем временем? — поинтересовалась Яга, выгибая бровь.

— Я подумала, что могла бы присмотреть за братьями Федоровыми. Проследить, чтобы они больше не обманывали нас.

Взгляд Яги переместился на нее, выражая сомнение. Одинокая серебряная прядь в ее черных волосах казалась особенно яркой, переливаясь в свете, проникающем через окно.

— Я думала, что вопрос с Федоровыми пока решен, — негромко заметила она и в том же тоне добавила: — Возможно, мне следовало послать кого-то другого.

— Нет, мама, — твердо сказала Марья. — Бридж — мой информатор. Кощей и Федоровы — моя проблема.

— Они все еще проблема?

Марья знала, что правильным ответом было «нет», но она всегда была слишком осторожна, чтобы соглашаться на абсолютные истины. — Если да, то исходящая от них угроза ограничена. Димитрий… — Она прочистила горло. — Мои источники говорят, что Дмитрий без сознания. В коме. Именно он запустил проклятие вора, — добавила она, — так что он предатель. Двое других, скорее всего, не замешаны, но если они замешаны…

Яга выжидательно изогнула бровь.

— Я убью их, — без паузы подтвердила Марья, и Яга кивнула, ничуть не удивившись. — Если они снова перейдут нам дорогу, в этот раз я не оставлю от них даже трупов, мама, обещаю.

— Я знаю, что не оставишь. — Яга поднялась, положила ладонь на щеку Марьи и посмотрела на нее долгим, проницательным взглядом. — Ты — моя дочь, моя Марья, частичка меня. Ты не совершаешь ошибок.

— Никогда, — пообещала Марья, и Яга рассеянно кивнула, продолжая внимательно изучать ее лицо.

— У тебя усталый вид, Маша, — пробормотала она, и Марья беспокойно заерзала, услышав что-то странное в голосе матери. — Ты плохо спишь?

— Я в порядке, мама, — заверила Марья. — Просто у нас много работы, которую предстоит сделать. — Она сделала паузу и добавила: — Бридж доказал свою преданность, по крайней мере, в этом отношении, — хотя, возможно, «условно надежный» было бы более подходящим описанием для ее информатора. В любом случае, в данный момент уточнять это не имело смысла.

Ягу, однако, это не убедило.

— Почему бы тебе, Маша, не оставить Стаса одного на ночь? И позволить мне побыть со своей дочкой. Позволь мне присмотреть за тобой, Машенька, хотя бы одну ночь. Хорошо?

— Мама, я уже не маленькая девочка, — напомнила ей Марья. — Я давно не ночевала в твоем доме. Тебя что-то беспокоит? — спросила она и, поколебавшись, добавила: — Ты что-то видела?

Яга на мгновение замолчала, а затем осторожно улыбнулась.

— Нет, ничего, — заверила она, резко убирая руку от лица Марьи. — Просто подумай о том, чтобы составить старушке компанию, хорошо?

На это Мария рассмеялась:

— Тебе нет и пятидесяти, мама. Тебя едва ли можно назвать старой.

— Не дерзи мне, Маша. Если я говорю, что я старая, значит, так оно и есть.

— Ладно, — весело согласилась Марья, поворачиваясь к двери. — Значит, ты очень-очень старая.

— Так-то лучше. Я люблю тебя, Маша, — окликнула Яга, поймав ее взгляд перед самым уходом. — Я люблю тебя, твои сестры любят тебя, твой муж любит тебя…

— Я знаю это, мама, — сказала Марья, махнув рукой, не оборачиваясь. — Да, да, я знаю…

— Маша. Дима тебе не нужен, — предупредила Яга, и при этих словах сердце Марьи дрогнуло и забилось быстрее, когда она остановилась в дверях.

— Да, мама, — осторожно согласилась она, а затем выскользнула из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

II. 7

(Игры)

ЛЕВ: ладно

ЛЕВ: всё, мне надоело ждать

САША: ждать чего?

ЛЕВ: подходящего момента

САША: ах да, конечно, как глупо с моей стороны

ЛЕВ: вообще-то есть такое понятие, как «слишком настойчиво», Саша

ЛЕВ: хочешь верь, хочешь — нет

САША: должна тебя расстроить, но ты покинул стадию «слишком настойчивого» пару часов назад и теперь находишься где-то в категории «чересчур доступен»

ЛЕВ: интересная теория

ЛЕВ: хорошо, увидимся через пять минут

САША: ладно

ЛЕВ: или ты не хочешь, чтобы я приходил?

САША: я уже сказала, что ты можешь прийти, Лев

САША: не заставляй меня передумать

ЛЕВ: отлично, я просто пытался быть вежливым

ЛЕВ: и это было весьма рискованно

ЛЕВ: но надеюсь, что ты оценила мои благие намерения

САША: ты играешь в очень опасную игру

ЛЕВ: да, я люблю рисковать

ЛЕВ: увидимся через 5

II. 8

(Роскошь)

Это был первый раз, когда Лев всерьёз собирался зайти в лавку Бабы Яги, хотя всю свою жизнь он обходил ее стороной. Перед этим он осторожно расспрашивал Сашу о всяких мелочах («Где она находится?», «На каком перекрёстке?», «Постой, а что вы там вообще продаете?»), но её оказалось несложно найти, полагаясь на собственные воспоминания. Наполовину задержав дыхание, он медленно открыл дверь, готовясь к тому, что могло ожидать его по ту сторону стекла. Лев не исключал возможности, что сработает какая-нибудь сигнализация Федорова, и он окажется мертвым на полу быстрее, чем успеет сказать: «Это была дурацкая идея Ромы!»

И, хотя смерть оставалась логически обоснованной возможностью, вместо неё его встретил мягкий, тёплый, ласкающий все его чувства аромат чего-то сладкого, напоминающего мёд или ваниль. Освещение в магазине было мягким и уютным (в отличие от лавки Кощея, где света почти не было), а стены были покрыты мягкой тканью, которая, казалось,