Чтобы быть в курсе событий, Космо раз в неделю получал из Лондона «Таймс». Однажды, прочитав в газете статью о сокровищах галереи Тейт, Оливия рассказала ему о Лоренсе Стерне.

— Он мой дед, отец моей матери.

Ей было приятно видеть, какое впечатление произвели эти слова на Космо.

— Вот это да! Почему же ты раньше не сказала?

— Не знаю. Я вообще о нем редко говорю. Да теперь его мало кто знает! Устаревший и забытый художник.

— И какой художник! — Космо наморщил лоб, подсчитывая: — Но он ведь родился… постой-ка… где-то в восемьсот шестидесятые годы. Он, по-видимому, был уже глубоким стариком к тому времени, когда ты появилась на свет.

— Его вообще тогда уже не было в живых. Он умер в тысяча девятьсот сорок пятом в своей постели в собственном доме в Порткеррисе.

— Так, значит, вы проводили каникулы и праздники в Корнуолле?

— Да нет. В его бывшем доме всегда жили чужие люди, жильцы. В конце концов мамочка его совсем продала. Ей пришлось это сделать, потому что нам все время не хватало денег. И это вторая причина, почему мы никуда не ездили на каникулы.

— Вы не чувствовали себя ущемленными?

— Нэнси ужасно страдала. И Ноэль страдал бы тоже, если бы не умел устраиваться. Он всегда заводил дружбу с подходящими мальчиками и получал всякие приглашения — то на яхте поплавать, то на лыжах покататься, то погостить у кого-то на вилле на юге Франции.

— А ты? — ласково спросил Космо.

— А мне было все равно. Я и не хотела никуда уезжать. Мы жили в просторном доме на Оукли-стрит, с большим садом, и к моим услугам были все музеи, библиотеки, картинные галереи — ходи куда хочешь. — Она улыбнулась, вспомнив ту интересную жизнь. — Дом принадлежал нашей матери. Лоренс Стерн в конце войны переписал его на нее. Отец у нас был довольно… — она замялась, подыскивая подходящее слово, — легковесный человек. Толковым и предприимчивым его не назовешь. Наверное, понимая это, дед позаботился о том, чтобы мама была материально независимой и имела хотя бы дом, где растить детей. Ему тогда было уже за восемьдесят, и все суставы у него были изуродованы артритом. Он понимал, что ему жить там уже не придется.

— Твоя мать и теперь в нем живет?

— Нет. Такой большой дом стало слишком трудно и дорого содержать, и в прошлом году она наконец согласилась его продать и уехать из Лондона. У нее была мечта снова поселиться в Порткеррисе, но моя сестра Нэнси ее отговорила и подыскала домик в деревне Темпл-Пудли, в Глостершире. Надо отдать Нэнси справедливость — домик очень милый, и мамочке в нем хорошо. Единственное, что в нем огорчает, это название «Подмор Тэтч». — Она неодобрительно наморщила нос, и Космо рассмеялся. — Нет, правда, согласись, что это звучит немного посконно.

— Можно назвать его «Монрепо». Он, наверное, весь увешан прелестными картинами Лоренса Стерна?

— Нет, к сожалению. У мамочки их только три, и это обидно, потому что, судя по состоянию рынка, года через два им цены не будет.

Разговор перешел на викторианских живописцев, а потом на Огастеса Джона. Космо сходил в дом и принес его двухтомную биографию, которую Оливия читала, но выразила желание прочесть еще раз. Они долго обсуждали этого художника и сошлись на том, что, несмотря на все его пороки, этот старый светский брюзга не вызывает ничего, кроме восхищения, хотя в живописи оба предпочитают ему его сестру Гвен.

Придя к такому выводу, они приняли душ, оделись сравнительно пристойно и отправились пешком в деревню, в бар Педро, где можно было сидеть и пить прямо под звездным небом. Нежданно-негаданно появился молодой человек с гитарой, сел на табурет и просто, безо всяких церемоний, начал играть вторую часть «Гитарного концерта» Родриго, наполняя жаркую тьму ночи этой томной и торжественной музыкой, выражающей душу Испании.

Через неделю ожидался приезд Антонии. Мария затеяла в ее комнате генеральную уборку, вытащила всю мебель на веранду, принялась белить стены, перестирывать байковые одеяла, накидки и яростно выбивать прутом половички и коврики.

Из-за суматохи скорое появление девочки становилось словно еще ближе, и от этого на душе у Оливии заскребли кошки. Не из эгоизма, — хотя, конечно, перспектива делить Космо с другой женщиной, пусть даже тринадцати лет, и притом его родной дочерью, была по меньшей мере малоприятной, — а из-за того, что боялась не оправдать его ожиданий: сказать что-нибудь не то, совершить бестактный поступок. По отзывам Космо, Антония была девочка милая и без комплексов, но Оливии от этого легче не становилось, ведь опытом в общении с детьми она не обладала. Ноэль родился, когда ей было десять лет, и, пока он подрос настолько, чтобы с ним можно было общаться, она уже фактически оставила родной дом и ушла в мир. Есть, правда, дети Нэнси, но они такие несносные и невоспитанные, что от них Оливия всегда старалась держаться подальше. Что же они с Антонией скажут друг другу? О чем будут говорить? И чем заниматься?

Вечером, наплававшись в бассейне и расположившись в шезлонге рядом с Космо, она поделилась с ним своими опасениями.

— Понимаешь, мне очень не хочется вам помешать. Вы с Антонией так близки, и ей неизбежно должно показаться, что я тебя отнимаю. В конце концов, ей же всего тринадцать лет, а это трудный возраст, и ревность с ее стороны — вполне естественная реакция.

Он вздохнул.

— Ну как мне убедить тебя, что ничего этого не будет?

— Третий всегда лишний, даже в самых благоприятных условиях. Антонии наверняка захочется иногда остаться с тобой с глазу на глаз. А что, если я этого не почувствую и не уйду вовремя? Нет, Космо, согласись, у меня есть причины волноваться.

Он помолчал, подумал. И наконец со вздохом ответил:

— Очевидно, убедить тебя в беспочвенности этих страхов мне не удастся. В таком случае давай поищем выход из положения. Что, если, пока Антония будет жить у нас, мы пригласим погостить еще кого-нибудь четвертого? Для компании. Тебе так будет легче?

Такое предложение все меняло.

— Да-да, конечно, будет. Какой ты умный! Кого позовем?

— Кого захочешь, лишь бы это не был молодой сексуальный мужчина.

— А если мою маму?

— Она приедет?

— Непременно.

— Но в ее присутствии нам не надо будет спать в разных комнатах? Я уже не в том возрасте, чтобы красться ночью по коридору, могу в темноте с лестницы свалиться.

— Мама не склонна к иллюзиям, тем более на мой счет. — Оливия воодушевилась. — Космо, она тебе понравится. Мне просто не терпится вас познакомить.

— В таком случае не будем терять время. — Он вылез из шезлонга и стал натягивать джинсы. — Давай поворачивайся, девочка. Если мы успеем мобилизовать твою маму и оповестить Антонию, они смогут встретиться в Хитроу и прилететь сюда вместе, одним самолетом. Антония еще робеет летать одна, а твоей матери, я думаю, будет с ней занятно.