Едва войдя в дом, Гари отправился за почтой. Вернувшись с грудой газет и писем, он протянул Шерил конверт. Она сразу узнала почерк, которым был написан адрес.

— Это тебе.

Шерил быстро поднялась в спальню и спрятала письмо в одном из ящиков комода. Когда она спустилась в гостиную, Гари, просматривая почту, небрежно спросил:

— От кого письмо?

— От соседки тети Джилл, — соврала Шерил. — Пишет, что у той дома все в порядке.

— По-моему, она обычно сообщает тебе об этом по телефону, — удивился Гари.

— Она… она вложила туда открытку от тети Джилл, — на ходу придумала Шерил.

В тот вечер у нее не было возможности прочитать письмо. Но она не могла думать ни о чем другом. Это мешало ей расслабиться и насладиться любовью, которой они занимались…

И Гари почувствовал это. Погладив жену по щеке, он шепнул ей в ухо:

— Шерил, что с тобой?

Не желая, чтобы он думал, что она что-то от него скрывает, Шерил поцеловала его, а потом Бог надоумил ее притвориться, будто она испытывает те ощущения, которые приходили к ней раньше сами собой. Она вздыхала и вскрикивала, как обычно. Но все это было лишь притворством.

— Скажи, почему ты изменилась? Я больше тебя не удовлетворяю? — встревожился Гари.

Она сразу поняла, что муж озадачен, но пылко попыталась разубедить его.

— О чем ты говоришь? Все по-прежнему, мне с тобой очень хорошо.

Сев на кровати, он повернулся и вперился в Шерил сверлящим взглядом.

— Тогда почему ты притворяешься?

В его голосе не чувствовалось раздражения, только недоумение.

Подавленная, снедаемым беспокойством, Шерил не нашла ничего лучшего, как наброситься на мужа.

— Да, я ничего не почувствовала. Но разве я в этом виновата?

— Я не говорил, что ты виновата. Но зачем было притворяться?

— Потому что я хотела, чтобы тебе было хорошо, тебе, неужто ты не понимаешь! — Голос Шерил дрожал от душевной боли. — А если тебе не нравится, я не буду больше стараться. Обойдешься!

Она уже собиралась повернуться на бок, но Гари удержал ее.

— Да, дорогая, мне это совсем не нравится. Если ты слишком устаешь, чтобы заниматься любовью, и поэтому ничего не чувствуешь, скажи об этом, и я оставлю тебя в покое. Но только не надо притворяться, что тебе хорошо, когда тебе плохо. Неужели ты не можешь понять, что твоя фальшь и ложь оскорбляют меня и убивают все хорошее, что было между нами раньше? — Он притянул ее к себе так, чтобы она смогла положить голову на его плечо. — Послушай, — возбужденно продолжал он, — я очень огорчен тем, что ты больше ничего со мной не чувствуешь. Я начинаю за тебя беспокоиться: в последнее время ты просто не похожа на себя!

Зная, каким настойчивым и непреклонным может быть Гари, Шерил внезапно разозлилась. Что ему надо, в конце концов?

— А может быть, дело не во мне, а в тебе? Может быть, я тебе надоела?

Рука мужа крепко сжала ее плечо.

— А может быть, это я тебе надоел? — грубо спросил он.

Шерил закусила губу от обиды и раздражения и решила замять разговор.

— Послушай, извини меня. Хорошо? А сейчас давай, пожалуйста, спать.

— Нет, дорогая, подожди. Мы действительно должны во всем разобраться.

— Тут не в чем разбираться, — коротко ответила Шерил и попыталась высвободиться из объятий Гари. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Гари, с меня довольно! Я не…

— Может быть, все это из-за твоей беременности? Хотя, когда ты была беременна в первый раз, ты чувствовала себя прекрасно…

Она стала успокаиваться, поняв, что он сам нашел выход из нелегкого положения. Это не спасало от лжи, по-прежнему разделявшей их, но Шерил была рада любой отсрочке. Она с облегчением вздохнула:

— Ты и правда так считаешь?

— А что же еще я должен, по-твоему, думать?

Она кивнула и осторожно заметила:

— Мне кажется, что на этот раз все не обойдется так хорошо. Бобби я действительно носила очень легко, но сейчас я неважно себя чувствую.

— Ты должна показаться врачу.

— Я уже была…

— Тогда, может быть, стоит съездить в Вашингтон показаться специалистам?

— Это совсем не обязательно, — запротестовала Шерил. — Плохо бывает обычно в первые три месяца, потом становится легче.

— Но почему, черт возьми, нужно ждать и чувствовать себя несчастной, когда тебе могут помочь? Если ты не пойдешь к врачу, тогда я отвезу тебя к нему сам! — пригрозил муж.

Испугавшись, что он так и сделает, Шерил постаралась улыбнуться.

— Гари, я же не ребенок! Честное слово, я завтра же отправлюсь в женскую консультацию.

— Хорошо. — Он нагнулся поцеловать ее. — Желаю тебе стать опять здоровой и счастливой, любовь моя.

Гари выключил свет и лег, но не обнял жену, как делал это всегда. Какое-то время оба лежали неподвижно, потом Шерил, коротко всхлипнув, повернулась к Гари. Тот сразу же привлек ее к себе и крепко обнял, погладив по голове, как обиженного малыша.

— Моя милая! Моя маленькая девочка! — шептал он, а Шерил, уткнувшись в его плечо, плакала горько и безутешно.

— Обними меня, — всхлипывала она. — Пожалуйста, обними крепче. Ты мне так нужен! — Шерил прильнула к мужу в поисках защиты от грозящей ей опасности. Через несколько минут, когда ее рыдания мало-помалу стихли, она спросила, умоляюще глядя в глаза Гари: — Обещай, что ты никогда не разлюбишь меня!

— О, Шерил, что ты только говоришь!.. — возмущенно воскликнул он, еще крепче прижимая жену к себе.

— Обещай мне… — Ее голос зазвенел от напряжения, а ногти крепко впились в ладонь мужа. — Обещай, что как бы ни сложилась наша жизнь, ты никогда не разлюбишь меня!

— Обещаю, конечно, обещаю! — Гари ласково провел рукой по ее лицу, стирая следы слез. — Я люблю тебя всем сердцем и клянусь любить до самой смерти. И никто, повторяю — никто и никогда не сможет нас разлучить!

Казалось, что он произнес волшебное заклинание, потому что едва эти слова слетели с его губ, как Шерил заснула глубоким спокойным сном.

На следующий день, перед тем как уйти работу, Гари принес ей чашечку чая, поцеловал и нежно потрепал по плечу. Она проснулась, когда муж открыл занавески, и комнату залили яркие лучи солнца, но едва он ушел, плюхнулась обратно на подушку. Ее снова сморил сон. Прошло больше двух часов, прежде чем она смогла окончательно пробудиться.

Солнце стояло уже высоко. С усилием Шерил села на кровати. До нее наконец дошло, что сегодня понедельник, и Бобби давно пора вести в детский сад.

На ходу застегивая блузку, она стремительно сбежала вниз. Бобби сидел в любимом отцовском кресле перед телевизором и держал в руке хрустальный бокал с позолотой — свадебный подарок родителей Гари.