— Здравствуй, Том.

Вероятно, прошла всего пара секунд, но ему показалось, что он простоял в немом оцепенении не меньше минуты.

— Том, ты меня слышишь?

Так его больше никто не называл. Никто и никогда.

— Куми?

Можно было не спрашивать, Томас и не собирался этого делать. Вопрос вырвался у него непроизвольно, хриплый, далекий, словно отголоски прошлого, которые он слышал в ризнице. У него по рукам пробежали мурашки, сердце стремительно застучало.

— Привет, Том.

— Привет. Сколько лет, сколько зим.

— Да, прошло уже пять лет.

Куми произнесла это без осуждения, быть может, с оттенком грусти. В конце концов, это ведь он отказался с ней говорить.

— Я звонила тебе домой, но ты, наверное, по-прежнему не прослушиваешь сообщения на автоответчике. Поэтому решила попробовать найти тебя здесь.

— Точно, — сказал Томас.

Он просто не мог найти нужные слова. Вернулся Джим, торжествующе размахивая листком бумаги, однако как только он увидел лицо Томаса, его улыбка померкла, словно он испугался, что того хватил удар. Впрочем, быть может, так оно и было.

— Послушай, я только хотела сказать, что очень огорчилась, узнав про Эда, — произнесла Куми.

— Точно, — снова сказал Томас. — Спасибо.

— Знаю, что в последнее время отношения между вами не слишком ладились, но… В общем, это просто ужасно. Я могу чем-либо тебе помочь?

— Спасибо. Знаю. Все в порядке. — Затем, спохватившись, он спросил: — Подожди. Откуда ты узнала?

Похоже, Куми замялась и после непродолжительной паузы сказала:

— Мне позвонили из Министерства внутренней безопасности.

— О, — произнес Томас, не зная, как к этому отнестись.

— Итак, как у тебя дела? — поинтересовалась Куми, торопясь двинуться вперед.

— Ну, знаешь, неплохо.

— С работой все в порядке?

— Все замечательно, — солгал Томас. — Знаешь, как обычно.

— Точно.

— А ты? Я хочу сказать, как у тебя с работой?

— Отлично. Сплошная работа и никаких развлечений. Я тут недавно вспоминала тебя, — сказала Куми.

Теперь ее голос был легким, чуть ли не заигрывающим. Однако звучал он натянуто, словно чужой.

— Вот как? — с трудом выдавил Томас.

— Да. Я вспомнила, как мы ездили в Аризону вместе с Эдом и отправились в пеший поход. Это было здорово, правда? Я часто вспоминаю те дни. Помнишь, как мы вышли к руслу пересохшего ручья? А Эд уже ждал нас там, и мы все рассмеялись…

— Куми, у тебя все хорошо? — прервал ее Томас.

Она не обращала на него внимания. Ее голос стал пронзительным, громким. Она заговорила быстро, словно прослушиваясь для участия в телепередаче:

— Мы втроем остановились в той маленькой гостинице. Это было лучшее время… Эд не переставая рассказывал о том, как он был в Италии. Помнишь? Я постоянно вспоминаю тот поход к пересохшему ручью. А ты его помнишь? Мы вернулись к источнику. Эд сказал, что это похоже на то место, где он был, и… В общем, ты меня извини. Я болтаю невесть что. Звоню с работы, так что долго говорить не могу. Я просто хотела пожелать тебе всего наилучшего и сказать, что сожалею насчет Эда. Хорошо?

— Куми, у тебя все в порядке? — повторил Томас куда более внимательно и серьезно.

— У меня все замечательно. Честное слово. Я беспокоилась о тебе, Том.

— Подожди, — сказал он.

— Извини, Том. Мне и в самом деле пора бежать. Мы еще как-нибудь поговорим, хорошо? Пока.

— Куми…

— Пока, Том.

В трубке послышались гудки.

Томас сидел в тускло освещенной комнате, уставившись на телефон.

— Все в порядке? — спросил Джим.

— Не думаю, — ответил Найт.

У него по рукам до сих пор бегали мурашки, и ему было очень холодно.

— Похоже, все обстоит гораздо хуже, чем я полагал.

— Это была твоя жена, — уточнил Джим, подводя итог.

— Бывшая, — поправил Томас, обводя взглядом комнату. Наверное, ему следовало забрать бумаги брата.

— Бывшая жена, — повторил Джим. — Она ни разу не говорила с тобой с момента развода.

— Мы не разводились, — сказал Томас. — Куми на это не пошла бы. Понимаешь, она католичка, — с горечью добавил он. — Не хочет быть отторгнутой от Церкви, но при этом не смогла находиться на одном континенте со мной. Так что по совету моего брата Куми вернулась туда, где мы познакомились, и осталась там.

— Где вы с ней познакомились?

— В Японии. — Одно это слово причинило ему боль.

— Но она не коренная японка?

— Родилась в Бостоне, — подтвердил Томас. — Второе поколение.

— Итак, твоя бывшая жена позвонила, чтобы принести свои соболезнования…

— Она звонила не для этого, — перебил его Томас. — Совсем не для этого. Куми хотела меня предупредить.

— Рассказом о том, как вы с ней и твоим братом ездили в Аризону? Не понимаю.

— Мы в Аризоне ни разу не смеялись, — угрюмо произнес Томас. — Не ходили ни в какой поход. Пять дней подряд мы просидели в гостинице, непрерывно ругаясь, а когда вернулись домой, Куми собрала свои вещи и ушла. Эта поездка должна была исправить наши отношения, но она только окончательно их разрушила.

— Вы не ходили к пересохшему ручью?

— Я ходил, — сказал Томас. — Один. Без Куми. Я в бешенстве выскочил из номера и долго бродил по каким-то чертовым горам. В общем, я перебирался через валун, был слишком взбешен, не мог следить за тем, что делаю, упал и сломал лодыжку. Всю ночь я добирался обратно до машины, едва не умер от физического истощения и теплового удара. Куми, решив, что я ее бросил, уехала в аэропорт на такси, поэтому узнала о случившемся только через неделю. Мы к тому времени уже были слишком злы друг на друга. Это явилось идеальным завершением путешествия в преисподнюю.

— Ну а Эд? Он ничем не мог помочь?

— Наверное, смог бы, — сказал Томас, резко захлопнув чемодан и обернувшись к Джиму. — Но его там не было.

— Что? — Джим удивленно уставился на него.

— Возможно, мы с Куми не были идеальной парой, но отправились в это путешествие, чтобы попытаться спасти наш расколовшийся брак, и моего брата с собой не брали, — продолжал Найт. — В первую очередь потому, что он был одной из причин этого раскола.

— Если твоя жена хотела тебя о чем-то предупредить, почему она не сказала это прямо? — спросил Джим.