– Надо ехать, – кашлянув, негромко произнёс Барулин. – А как туда добраться? Напрямик, похоже, не выйдет.

– Угу, если ехать напрямик, то только на танке, – заметил Кутейкин. – Я не уверен, что амеровская амфибия проломится через густой осинник.

– Ты прав, Сева, на нашем трофее через осинник не получится, – согласился капитан. – Давай-ка, Володя, поищем подъезды с других сторон.

– Хорошо. Спустимся вниз, вызовем на подмогу Терри с его броневиком и попробуем подобраться к обломкам, – решил я, пряча бинокль в разгрузку.

Вопреки ожиданиям, мы относительно быстро нашли подъезд к полю, где потерпела крушение «стальная птица». Проехались по грунтовке в обратном направлении, и, не доезжая до второго сожжённого дома, обнаружили полузаросшую дорожку, ведущую куда-то в лес. Виллемс вызвался проверить, куда ведёт эта дорожка, и через четверть часа доложил, что «сарацин» подъехал к берёзовой роще, к противоположному краю которой примыкало поле с обломками.

Мы сразу же двинулись вслед за наёмниками и спустя какое-то время оказались на месте авиакатастрофы, над которым витала целая смесь различных «ароматов», обычно сопутствующих подобным трагедиям. Здесь неожиданно выяснилось, что мы оказались не первыми, кто добрался до обломков авиалайнера. Точнее, не до самих обломков, а до тел погибших.

Побродив по опушке леса и полю и изучив траекторию падения самолёта, мы попытались восстановить примерную картину крушения. По всему получалось, что, потеряв при падении хвост, авиалайнер зацепил крылом землю, после чего фюзеляж закувыркался по полю, разваливаясь на куски. По какой-то причине объёмной детонации топлива не произошло, возникло лишь несколько локальных пожаров, закоптивших некоторые обломки. Впрочем, сочетания скорости и инерции с лихвой хватило, чтобы убить всех, кто оказался на борту.

Проходя мимо обломка крыла, лежавшего чуть в стороне, капитан Барулин обратил внимание на наличие в плоскости строчки относительно небольших отверстий. Подозвав нас, Александр показал свою находку, добавив, что столь характерные пробоины от пуль сложно перепутать со следами иного механического воздействия. Не сложно было догадаться, что самолёт навернулся не случайно, а был сбит огнём с земли.

А вот дальше и начиналось самое интересное – кто-то постарался извлечь из-под обломков большую часть тел погибших и уложить их в сторонке двумя рядами. Мы насчитали более семи десятков трупов, до которых почему-то до сих пор не добрались падальщики. Впрочем, если учесть, что всё вокруг пропахло авиационным керосином и прочей химией, а в кластер, похоже, ещё не забредали даже вездесущие динокуры… Это могло объяснить, почему никто до сих пор не позарился на бесхозную мертвечину, но не отвечало на вопрос, кто же разложил тела погибших двумя рядами.

– Голландский «боинг», судя по билетам его пассажиров, летел из Москвы в Амстердам, – разобравшись с национальной принадлежностью разбившегося самолёта, мы вышли на связь с ван Клейстом. – Повреждён и, видимо, сбит огнём из крупнокалиберного пулемёта… Погибли все – и экипаж, и пассажиры.

Выслушав наш доклад, бельгиец попросил пошуровать в обломках и поискать уцелевшие электронные приборы, оборудование да и вообще любые ценные вещи. Кроме того, Жерар пообещал вместе с подкреплением прислать экскаватор, чтобы похоронить погибших в одной братской могиле. Забегая вперёд, скажу, что бельгиец сдержал своё обещание, и нам не пришлось заниматься кладбищенскими работами.

Насобирав на скорую руку несколько десятков ноутбуков, планшетов, фотоаппаратов и прочих электронных девайсов, плюс более сотни мобильных телефонов, мы покинули место крушения авиалайнера. Солнце клонилось к закату, и нам следовало подумать о предстоящем ночлеге, точнее, о месте базирования в данном анклаве. Можно было, конечно, заночевать и в машинах, в тесноте боевого отделения «амтрэка», например, в салоне джипа, но лично мне не хотелось на следующее утро чувствовать себя полной развалиной. Время позволяло нам до наступления темноты ещё раз изучить местность, проехаться по выходящим на грунтовку полузаросшим просёлкам, заглянуть в дальние уголки вновь открытого кластера.

Первым делом следовало побывать там, где начиналась грунтовая дорога, которая, петляя, тянулась практически через весь анклав. Поэтому мы покатили к тому самому месту, где пересекли границу двух миров, миновали поворот с просёлка, ведущего от лощины, и где-то через полкилометра остановились у очередного обрыва. Этот обрыв, как и предыдущий, возвышался над ландшафтом чужого мира на добрый десяток метров, позволяя любоваться реликтовым лесом, находясь на одном уровне с нижними ветвями огромных деревьев. Но, как и в прошлый раз, наиболее интересное поджидало нас не на верху, а внизу, на крутом склоне обрыва.

– «Вересовка», и написано латиницей, а не кириллицей, – вслух перечитав надпись на рухнувшем вниз указателе, Александр в задумчивости потёр лоб. – «Вересовка» перечёркнуто, значит, сам насёлённый пункт остался за чертой, на Земле. Название русское, а надпись латиницей… У кого какие мысли на этот счёт?

– Молдавия, Прибалтика, что ещё? – с ходу предположил Всеволод. – Других вариантов нема.

– Млин, куда ни ступи, загадки на каждом шагу, – оглядевшись по сторонам, произнёс я. – Что это нам даёт? А по сути – ничего. Поехали, парни, лучше, поищем место, где можно будет нормально заночевать.

– Я предлагаю разбить лагерь на первом холме, там очень хороший обзор практически во все стороны, – высказал своё мнение Виллемс. – Надеюсь, никто не боится соседства с мёртвыми?

– Бояться надо не мёртвых, бояться надо живых, – тотчас отозвался Барулин. – Давайте сначала глянем уцелевший, заброшенный домик, затем прокатимся до третьей высотки, оглядимся и уже потом будем определяться. Время есть.

– Хорошо, так и сделаем, – кивнул я, глянув на часы, затем на здешнее светило. – У нас есть ещё часа три, пока не сядет солнце, и если ничего путного не найдём, то заночуем на первом холме.

Быстро обнаружив очередную полузаросшую дорожку, ведущую к заброшенному дому, мы потратили минут двадцать на осмотр строений. Быстро выяснилось, что бревенчатый дом достаточно ветхий, с прогнившими полами, протекающей крышей, развалившейся кирпичной печью. Аналогичным оказалось и состояние хозяйственных построек, к примеру, сарай вообще держался на честном слове, готовый рухнуть в любой момент. Изучив заброшенное подворье, мы не обнаружили ничего такого, что бы могло пролить свет на территориальную принадлежность данной местности. Дом был оставлен его обитателями много лет назад, и, судя по всему, постепенно разграблялся мародёрами, которые унесли всё, что вообще было возможно.

Поднявшись на холм с плоской вершиной во второй раз, мы принялись изучать в бинокли подходы к соседнему, который являлся третьим по высоте во всём кластере. Хотя по прямой до него было чуть более километра, быстро выяснилось, что этот километр непреодолим как для нашей техники, так и для нас самих. Оказалось, что кроме небольшой берёзовой рощицы холмы разделяет солидная канава глубиной метра в три и шириной в пять, густо заросшая деревьями. Теоретически у нас имелась возможность срубить пару-тройку осин и перебраться на ту сторону, не замочив ноги, но в этом случае мы бы оказались без прикрытия хиленькой, но «брони». Поэтому мы решили не спешить махать топорами, а для начала поискать иной маршрут к выбранной цели.