От Николая Матвеев отправился к Даше. С тех пор как Альбина купила новую квартиру, маршрут существенно удлинился. В метро было прохладно и многолюдно. Матвеев, чтобы не терять времени, достал учебник, но математика в голову не шла. На «Владимирской» он пересел на другую линию.

– Матвеев! Юрка!

Ба! Целая кодла его бывших одноклассников! Куча рюкзаков, запах дыма и леса – на полвагона.

– Вы откуда? – поинтересовался Юра.

– Из леса!

– А куда?

– Водку пить! Ты – с нами?

Юра помотал головой:

– Не могу!

– А зр-ря!

Вывалились всей толпой на «Александра Невского».

– Ты, Матвеев, не теряйся, понял!

Юре стало грустно. Два года назад он перевелся в другую школу, физико-математическую, но дружбы особой там так и не завел. Нет, ребята нормальные. Просто, ну, у каждого свои проблемы. С новыми не скорешился, а старых вроде потерял.

Справка: «В ходе проверки оперативной информации установлено следующее: гражданин Шулимов действительно совершил изнасилование и убийство девочки (возраст 10-12 лет, личность по останкам установить не удалось). Расчленив труп с помощью своей сожительницы Криниченко, Шулимов частично употребил его в пищу, частично продал через продавца Кузнечного рынка Назарбеева. Шулимов неоднократно заявлял о своей приверженности сатане, который обещал Шулимову, что тот обретет власть над миром после того, как съест тринадцатую человеческую печень.

Шулимов состоит на учете в районном психоневрологическом диспансере, т. к. полгода назад выписан из психиатрической клиники, куда был переведен два года назад из спецлечебницы. В 1992 году Шулимов был обвинен в убийстве своей жены Шулимовой И. И. и восьми девочек в возрасте от семи до тринадцати лет, тела которых он также частично продал, частично употребил в пищу. По результатам экспертизы психического состояния Шулимов был от уголовной ответственности освобожден и направлен на лечение в спецлечебницу, а оттуда – в клинику, что является обычной практикой в отношении убийц-каннибалов. Из психиатрической клиники Шулимов был выписан на диспансерное наблюдение и опять вселился в квартиру своей покойной жены, где был прописан. Соседями было подано ходатайство о выселении каннибала (185 подписей). Ходатайство отклонено. Согласно действующему законодательству жилая площадь сохраняется за психически больным в течение всего периода лечения.

Материалы по Шулимову переданы сотрудникам МВД. По данному факту прокуратурой возбуждено уголовное дело за №… Шулимов заключен под стражу. Следователем, в производстве которого находится уголовное дело, дано направление на производство психиатрической экспертизы подследственного. До настоящего времени заключение экспертизы в материалах дела отсутствует.

В рамках операции „Черная сеть“ мною был проведен анализ шестидесяти трех уголовных дел, находившихся в производстве МВД, возбужденных по материалам убийств, совершенных каннибалами, заявлявшими о своей связи с сатаной. Только один из убийц был осужден. Экспертизу проводил профессор ВМА Чижов. Остальные либо находятся на лечении, либо выпущены на свободу. Из сорока девяти отпущенных тридцать два были возвращены на долечивание в связи с „рецидивом болезни“ (повторное убийство и каннибализм). Одиннадцать убийц возвращаются „на долечивание“ уже второй раз, а два – третий.

По мнению упомянутого выше профессора Чижова, сам по себе каннибализм не свидетельствует о психическом заболевании. Особенно в случаях выполнения ритуала, утоления голода или в коммерческих целях.

Обращаю внимание на то, что 19 апреля сего года на Чижова было совершено нападение. Ему было нанесено тринадцать ножевых ран. Прокуратурой Центрального района было возбуждено УД по признакам состава преступления: тяжкие телесные повреждения со смертельным исходом. В настоящее время дело не рассматривается, как перспективное, следственных мероприятий по делу не проводится. Вероятно, дальнейшее производство по делу будет приостановлено за розыском неизвестных преступников.

В связи с тем, что Уголовный кодекс РФ явно не обеспечивает защиты населения от убийц-каннибалов, а также возросшую в последнее время их социальную опасность, представляющую угрозу конституционным правам граждан, предлагаю в отдельных случаях применять физическое устранение каннибалов, совершивших повторное убийство после „излечения“ и выписки. Готов лично провести ликвидацию преступников».

Из рапорта майора К.

«Миша! У шефа видел твой рапорт и полностью разделяю твои чувства. Я тоже читал документы и видел фотографии. Но добро на ликвидацию никто тебе не даст. И не вздумай самостийничать! Провал операции „Черная сеть“ – это десятки тысяч новых адептов и тысячи новых каннибалов! Статистика, Миша! И посерьезней с той, на которую ты ссылаешься. Работай, Миша! Я тобой доволен! И генерал тоже. Хотя по рапорту твоему рвал и метал. Кричал, что ему не хватает по ТВ увидеть каннибала в обнимку с известным тебе ведущим, голосящими, что мы опять ущемляем их каннибальские права. Не глупи, Миша! Вместо эмоций сосредоточься на милицейских материалах. Ищи, Миша! Где-то должны быть трупы, а, значит, и конкретные привязки. Ты этот момент прохлопал. И вообще… Чтоб больше ни одного документа через мою голову, понял?»

Из разговора по закрытой связи.

О Славе Плятковском участковый отзывался негативно. Во-первых, военкомат задолбал, во-вторых, еще до военкомата, затрахала жалобами старуха-соседка. Музыка, мол, у Плятковских орет, жить ей мешает. А что тут поделаешь? Родители говорят: пусть лучше музыку дома слушает, чем портвейн в подвале пьет. Вон, говорят, у соседки тоже собачка тявкает, как оглашенная. Что ж ее, усыпить?

Онищенко участковому посочувствовал. И попросил адресок бабки-склочницы.

Через пятнадцать минут он уже сидел на белой табуретке, попивал чаек и вел светскую беседу с обиженной старушкой.

– А о мальчике соседском, Глафира Захаровна, что можете сказать? – вежливо осведомился Онищенко.– Хороший мальчик?

– Мальчик! – старуха фыркнула.– Охламон! Не здоровается никогда! Я его матери говорю, а она: такое поколение, Глафира Захаровна. А музыка эта, прости Господи! Орет так, что у бедненькой Фишеньки,– жирная моська, услыхав свое имя, тявкнула,– лапки дрожать начинают. Я уж и заявление писала, и к депутату ходила… – Старуха трубно высморкалась.– А почему вы спрашиваете? Доигрался обормот, да?

– Да,– кивнул Онищенко.– Только, Глафира Захаровна, вы уж никому, понимаете? Совсем никому, даже близким подругам.

Старуха кивнула. Онищенко знал: близких подруг у нее не было: уж больно характер склочный.

– У меня к вам просьба,– сказал он.– Когда парень появится, сразу звоните мне, вот рабочий, вот это домашний.

– Вы его арестуете? – с надеждой спросила старуха.