– Его милость не собирается здесь останавливается, нам еще до заката смотреть кордоны с Кабаном и Тудором.

– В следующий раз, – пообещал Зигфрид, – пробудем дольше.

Я наклонил голову, подтверждая. Старик поклонился еще ниже, в его выцветших глазах я увидел огромное облегчение. Старые люди ненавидят насилие, и даже то, что сельские арбалетчики могут положить нас всех, не прибавит радости. За убитого сеньора придут мстить другие, оставят здесь только пепел, не считаясь с потерями.

На околице Тюрингем оглянулся, бледный до синевы, прошептал:

– Никогда еще так не трусил!

– Я тоже, – неожиданно сказал Ульман. – Одно дело сражаться, другое – вот так…

Я велел, не оглядываясь:

– Гунтер, ускорь подготовку лучников.

– Ваша милость, только ночью отдыхают!

– Зачем им такая роскошь? – спросил я.

От реки идут двое крепких молодых мужчин, но с совершенно белыми головами. Промокшие портки засучены до колен, у каждого мешок через плечо, там трепыхается, я уловил сильный запах рыбы. У одного еще и свернутый бредень.

С пастбища возвращается еще стадо, заполняя улицу по всю ширь, постепенно редеет, со дворов слышится муканье, донеслась брань. Я оглянулся, одна корова поленилась идти до калитки, проломила ветхий плетень и пошла напрямик через огороды.

Гунтер тоже оглянулся, хохотнул:

– Вот так за лень расплачиваются! Есть коровы, что каждый день ломают. Из вредности. Проще бы поставить забор из крепких кольев.

– Уже привыкла, – заметил я. – Теперь будет ломать и колья.

Гунтер призадумался, кивнул.

– И то верно говорите, ваша милость. Надо приучать народ пораньше.

На холме слева проплывают развалины могучего замка, даже не развалины, каменный дом еще почти цел, только обветшал, если подправить, подлатать, заделать пару дыр в стене, снова можно гордо поднять флаг владельца.

– Странно, – заметил я, – не так уж и много работы. Группа отважных могла бы укрепиться. Места здесь сравнительно тихие! И снова начинать завоевывать мир.

Гунтер тоже посмотрел на замок, перекрестился:

– Кто знает, что там… Может быть, пытались уже не раз. Охотники за сокровищами начинают рыться по подвалам, да там и остаются. А самые счастливые хоть выбираются, так порча сжирает по дороге… Говорят, иные старые поместья прямо завалены костями.

– И что же, народ все равно лезет?

Он снова перекрестился:

– Вы же знаете людей!

– Знаю, – ответил я. – И что, крестное знамение не защищает? Как и святая вода?

Он не уловил иронии, ответил очень серьезно:

– Даже амулеты из Святой Земли не действуют. Видимо, Господь наш считает такие дела небогоугодными, нехорошими. Даже если там язычники похоронены, то и тех покой нехорошо тревожить. Если демоны наказывают обидчика, Господь за таких не вступается…

Голос прервался, лицо застыло, глаза устремлены в одну точку. Я проследил за его взглядом: в синее небо поднимаются черные струи дыма. Даже не поднимаются, а победно ввинчиваются, значит, там внизу, за деревьями много пищи для огня. Я пришпоривал коня, за спиной услышал тревожный крик Гунтера:

– Ваша милость!.. Не отрывайтесь… Отря-я-яд, от сеньора не отставать! Деревня Куманг горит!

Сильный ветер ударил в лицо, за спиной дробно стучат копыта, деревья скачками побежали в сторону, чаща – не проломиться, конь несся, выбрасывая в сторону ноги, наклонялся на длинном вираже, я проверил на месте ли молот, сердце колотится часто-часто, нагнетая давление, ветер бьет в лицо все яростнее.

Лесной массив повернулся, открылась горящая деревня. Нет, горят только два дома, еще успели заняться сараи. Несколько неподвижных тел в лужах крови на улице, один прямо на пороге дома, кровь из разбитой головы заливает ступеньки. На месте двери черный пролом, торчат ноги еще одного, из дома доносится женский плач.

С молотом в руке я зло оглядывался, вроде бы удаляющийся стук копыт, затем цокот с другой стороны, появился отряд со скачущими впереди Зигфридом и Гунтером. Лучники на ходу соскакивали и бросались кто к колодцу, кто к горящим домам, молодцы, сразу видно деревенских жителей, без приказа знают, что делать, а я дурацки хлопаю глазами, умею только драться да отдавать вельможные приказы.

Зигфрид подбежал к дверям ближайшего дома, куда огонь вот-вот доберется, дернул, не поддалась, с силой заколотил рукоятью меча.

– Вылезайте!.. разбойники убежали!.. Ваш дом сейчас загорится!

Гунтер быстро организовал цепочку от колодца, деревянные ведра передавали из рук в руки, с размаха плескали в огонь. Из забаррикадировавшихся домов начали появляться жители, бросились кто гасить огонь, кто растаскивать сараи, чтобы не дать перекинуться огню на их хозяйство.

Пытаясь помочь, я со всей дури шарахнул молотом в сарай, где уже занялась крыша. Грохот, треск, доски и разбитые жерди разлетелись в щепки, словно я вспорол огромную подушку, набитую стружками. Народ в страхе бросился врассыпную, Гунтер заорал люто, самые смелые вернулись и принялись сбивать огонь с рассыпавшихся по земле досок.

Один дом выгорел начисто, сгорели сараи и дом кузнеца, второй удалось спасти. Гунтер привел крепкого старика с белыми волосами до плеч и коротко подрезанной белой бородой. Старик поклонился, Гунтер сказал наставительно:

– Это ваш новый лорд!.. Ричард де Амальфи. Ответствуй ему, кто был, почему напали?

Старик поклонился еще ниже, уже как хозяину.

– Люди Волка, ваша милость, – ответил он горько. – Почему напали?.. Почему нападают на тех, кто слабее?

У дымящейся ограды мужчина с плотницким топором в руках, в двух шагах старик вниз лицом, раскинутые руки загребли по горсти земли и застыли, из спины торчит оперенная стрела.

Староста развел руками:

– Враги услышали вас, ваша милость. Иначе бы всех сожгли.

Гунтер потемнел лицом, смолчал, но подошел Зигфрид, разгоряченный, но разочарованный не удалось выказать доблесть в схватке.

– Сэр Ричард, вас начинают испытывать на прочность. Как и Галантлара.

– Что от меня хотят?

Зигфрид хохотнул:

– Познакомиться!

Гунтер пояснил:

– На деревни нападали и раньше, ваша милость. У сэра Галантлара были куда богаче угодья, чем ныне. И деревень у него было, было… Но в последние годы он почти не показывался из замка, так что соседи обнаглели. Если не дать отпор, то и эту захватят. Сейчас нам просто показывают, что мы защитить ее не в силах.

Я стиснул челюсти, чувство бессилия накрыло, как холодный дождь среди открытого поля. Я в самом деле не в состоянии защитить деревни, расположенные далеко от замка. А они все далеко, что и понятно: если прямо у замка, то хоть и защищеннее, но зато развеселившийся хозяин то девок потребует себе и солдатам на потеху, то ради шутки велит кого-нибудь повесить или поставить вместо живой мишени…