зовется Корибутом, мой пращур. И мне очень любопытно, кому я обязан таким приятным родством.

Снова повисло молчание, будто между чужими людьми, которым нечего было сказать друг другу. Затаил обиду Бажан, и его можно было понять. Но Кирилл не чувствовал раскаяния — за любую выходку должна быть расплата. И воевода ещё легко отделался.

— В недобрый час ты решил уехать, — тот глянул с горечью.

— Если я не уеду, скоро станет хуже. Я не знаю, как долго продержусь, — Кирилл взял из чернильницы перо и покрутил его в пальцах. — Коли приведут Младу с Хальвданом…

— Не приведут, если сами не захотят прийти.

Кирилл бросил на Бажана угрожающий взгляд.

— Коли приведут Младу с Хальвданом, насчёт них мой приказ остается прежним. И верегов, если начнут бунтовать, больше не щадить. А кметям втолкуй, чтобы больше не поддавались гневу. Не хочу вернуться на развалины. Сегодня и завтра собираем обоз. Путь неблизкий. Через день я выезжаю.

Глава 4

Рогл пришёл в себя следующей ночью, когда в дозоре сидел Хальвдан. Все ждали, что из Кирията ловить беглецов может приехать и другой отряд. Но за день никого не появилось. Только из Беглицы, не иначе по поручению Медведя, пришли две женщины и принесли горячей похлёбки из недавно забитого по нужде бычка. Они с опаской косились на Зорена, а тот пытался придать своему разукрашенному лицу благостное и доброжелательное выражение. Не помогло — бабы забрали пустые миски и горшок да припустили к веси едва не бегом. А к вечеру вокруг стало так тихо, что слышно было, как тяжело и беспокойно дышит вельдчонок.

И лишь под утро раздался его испуганный крик. Всех подбросило на лежанках. Верег только тихо выругался и пробурчал:

— Эдак и поседеть можно в одночасье, — но поспешил к Роглу вместе со всеми.

Млада, на ходу выпутываясь из одеяла, подбежала к мальчишке и, схватив за плечи, прижала к себе, пытаясь успокоить. Он метался и вырывался изо всех своих скудных сил.

— Горячо! — снова, как тогда в лесу, просипел он и извернулся, словно ломала его нестерпимая боль, в бездумной попытке отстраниться.

— Пусти его, — вмешался Зорен. — Видишь, горит он, когда ты к нему прикасаешься.

Млада посмотрела на него ненавидяще, но Рогла отпустила, позволяя Ведане склониться над ним. Может, лучше помочь сумеет.

— Чего это вдруг горит? — недовольно проговорила она, выпрямляясь. — Я ничего плохого ему не делаю.

— Корибут его тёмной силой Забвения наделил, — внимательно оглядывая сына, пояснил жрец. — А у тебя светлая сила Богов. Пусть и не проявленная. Вот и плохо ему от этого. Теперь я понимаю, зачем он Хозяину был нужен. Он просто подготовил мне замену. Я предал его, а без сильного жреца Корибуту не обойтись.

— Разве у Рогла есть какие-то способности? — Ведана отняла ладонь от лба вельдчонка и подняла глаза.

Млада припомнила и Юрско, которого Рогл едва не убил одним прикосновением, и Кирилла. Ему и вовсе стало худо лишь от приближения мальчишки. Значит, Корибут раньше об этом знал, но, видно, Рогл выскользнул из-под его надзора на время, а как случилась оказия, он отравил его Забвением. Чтобы уж точно никуда больше не делся. Скверно выходит: только угрозы, от Зорена исходящей, миновать удалось, а теперь от Рогла не знаешь, чего ждать.

— Есть, — кивнул Зорен, помолчав. — Тот ритуал, во время которого Рогл сбежал… Его приказал мне провести Корибут. Тогда я ещё не знал, зачем. А теперь понимаю. Но он не был закончен.

— А теперь, значит, всё свершилось? — Млада раздражённо поднялась на ноги и отряхнула колени. — Хоть лей слёзы, хоть не лей. Хоть захлебнись ты, Зорен, в своих оправданиях, а ничего не изменится.

Хальвдан успокаивающе положил ладонь ей на плечо, но она сбросила её.

— Угомонись, Млада, — подкрепил верег свой жест словами. — От того, что мы тут поругаемся в очередной раз, никому легче не станет!

— Ты бы вот, воевода, не лез лучше! — она резко обернулась и махнула на него рукой. — Несёшь посох, вот и неси себе. На большее всё равно не сгодишься.

— А ты, значит, особенная? — сурово прищурился Хальвдан. — Воин Забвения… Избавительница. Знать бы ещё, к какому месту тебя приложить, чтобы толк был.

— Тихо! — яростно шепнула Ведана, прерывая зарождающуюся склоку. — Он очнулся.

Рогл и правда открыл глаза и вяло огляделся, плохо понимая, где находится. Страшно стало на миг, что разум уже покинул его, что завладел им Корибут безраздельно. Чуть дольше вельдчонок задержался взглядом на пламени костра, всмотрелся в него, будто увидел что-то, но потом мотнул головой.

— Я убил их, — пробормотал он едва разборчиво. — Всех их. Как же так?

Он отрешённо посмотрел на Младу, а потом перевёл взгляд на Зорена. Тот болезненно поморщился.

— Ты сможешь когда-нибудь меня простить?

Вельдчонок свёл брови, и по его лицу пронеслась гримаса отвращения.

— Жаль, не добрался до тебя тогда… — только и ответил он.

Знать, нет большего удара для отца, чем сожаление сына о том, что убить его не сумел. А ведь когда-то казались слова вельдчонка о ненависти к своему роду едва не ложью распоследней. Уж настолько неправдоподобно звучали. Не врал он, выходит — всё было видно теперь по его глазам и по тому, как поник Зорен.

— Как такое случилось? — не раздумывая, перешёл к делу Хальвдан. Ему-то до семейных распрей вовсе дела нет. — О каких ещё чудищах говорил Ждан? Кого ты призвать умудрился?

— Дай ему хоть в себя прийти, воевода! — вступилась Ведана.

— Я не стану дожидаться, когда нас во сне тоже кто-нибудь сожрёт! — ехидно осклабился верег.

— Я в порядке, — Рогл взял Ведану за руку и слабо улыбнулся, а потом попытался сесть. Млада и хотела бы ему помочь, но прикасаться на всякий случай не стала.

Хальвдан помолчал, пока вельдчонок устраивался поудобнее, а затем повторил вопрос:

— Ну так рассказывай, что стряслось в тот день. Получается, правду люди судачат, что твоя вина в том, что полдеревни погибло.

— Правду, — горестно склонив голову, прошептал мальчишка. — Я плохо помню, как убегал оттуда. Но зато хорошо помню, что видел, пока был без чувств.

— Вот как… — дёрнул бровью воевода.

— Я видел место, которое не представить даже в страшном сне. Но я был там. Там горит земля, но там темно и холодно. И нет ничего живого. Кроме тех тварей. Я видел высокий камень, выше человека. Он черный и ледяной, но внутри него что-то светилось и мерцало, будто сердце бьется.

— Корибут, — глухо проговорил Зорен. — Ты был в Забвении.

Рогл только хмуро посмотрел на него,