Гана решил, что больше ждать нечего – рывком подался вверх и вперед, прижался к краю подоконника животом, а после вскочил на него, замерев в проеме окна. Одна из наложниц оглянулась, вторая же вообще не обратила внимания на странного гостя. Зато узкие глазки, едва видимые на заплывшем лице монарха, распахнулись. Он начал тяжело приподниматься, протянув руку к колокольчику, свисающему со стены на витом шнуре.

– Меня зовут Гана Тулага Дарейн, – быстро и отчетливо произнес На-Тропе-Войны. – Я пришел не убить тебя, но поговорить с тобой. Слышишь? Ты можешь получить выгоду от нашего разговора.

Рука замерла – Уги-Уги внимательно смотрел на него. Потом темно-синие губы изогнулись в усмешке, и он произнес:

– Разноцветные очи… Торговец утром толковал о пареньке. Сын Безумца? Или нет? – Голос звучал тягуче и слегка неразборчиво. – Длог говорил нам, что ты – не он и тебя непременно следует убить, чтобы ты не нарушал покой наших земель. Желаешь поговорить? Входи, младший Тулага.

– Почему через окно? – лениво поинтересовался монарх.

– Разве твои стражники пропустили бы меня? – Гана Тулага Дарейн Младший смотрел на руку монарха, украшенную браслетом с бриллиантами. Камни были неестественно большими, раньше он таких не видел никогда, и все – одинакового рыже-желтого цвета.

– И потом, среди гостей есть торговцы. Они могли донести Дишу Длогу. Я не хотел, чтобы меня видели.

– Предприимчивый юнец. Не желаешь ли отведать? – Толстый палец показал на миску, полную черного пузырящегося вещества. Оно состояло не из сплошной массы, но из отдельных комьев, имеющих странно правильную форму – маслянистые сплюснутые шарики, кубы, пирамиды и колечки, лежащие так плотно да к тому же покрытые потеками и вздутиями, что между ними не оставалось пустого места.

– Не люблю гношиль, – сказал На-Тропе-Войны. – Слушай, Уги-Уги. Мой отец…

– Зато мы любим его, – перебил монарх, тихо хихикая. – И мы недавно отведали толику… Серапионовы мозги бодрят и радуют нас!

Уги-Уги говорил на языке белых гораздо лучше, чем большинство туземцев, но в речи его присутствовала некоторая странность – будто чужому языку монарха обучал по старинным книгам священник-канструктианец.

– Гношиль мутит рассудок, – возразил Тулага, повторяя слова, которые слышал когда-то от Джудигана. – Иногда под гношилем видят призрачный Канон и слышат голоса обитающих в нем богов. Из-за этого человек может обезуметь.

– Отведай, – настаивал монарх. – Хотя бы немного, лад? Не желательствуем мы беседовать с тем, кто не вкусил гношиля, в то время как сами пребываем под влиянием его.

– Нет, – сказал На-Тропе-Войны.

– Раз так, – рука, уже взявшая из миски маслянистый черный шарик, потянулась к шнурку с колокольчиком, – никакой беседы не будет.

– Хорошо. – Тулага поймал шарик, который ему кинул монарх, и поднес к лицу, осторожно сжимая двумя пальцами. Он понимал, почему Уги-Уги хочет, чтобы гость отведал наркотик: под его воздействием человек становится менее проворным, вялым, а мысли его начинают путаться. Тем более если ты непривычен к действию серапионова мозга…

Комок гношиля был мягким и липким. Гана Тулага Дарейн приоткрыл рот и поднес к нему шарик – наркотик не надо глотать, после этого ты, скорее всего, обезумеешь. Им вымазывают десны, а после его посасывают, иногда осторожно слизывают языком. Тулага коснулся шариком верхней десны и медленно провел по ней, а монарх внимательно наблюдал, но тут одна из наложниц, втирающая масло в его ступню, случайно кольнула его мизинец длинным, покрытым ярко блестящей древесной смолой ногтем. Уги-Уги болезненно охнул.

– Нахака, дочь курицы! – заворчал он, приподнимаясь и занося руку. – Семь ударов палкой по пяткам завтра поутру!

Туземка испуганно сжалась, а монарх хлопнул ее широкой ладонью по голове – не сильно, но этого оказалось достаточно, чтобы она скатилась с кровати и упала на ковер. Ее подруга хихикнула. Наложница тут же забралась обратно, извиваясь и скуля, подползла к повелителю и принялась целовать пухлое колено. Уги-Уги, впрочем, уже позабыл о ней – глазки вновь уставились на ночного гостя, в руках которого теперь не было маслянистого шарика.

– Это дорогой гношиль, – сообщил монарх довольным голосом. – На Да Морана не сыщешь такого. Там его смешивают с толченой пальмовой корой и добавляют жженый сахар.

Тулага промолчал. В голове его звенело.

– Лад, так о чем желаешь просить нас? – поинтересовался монарх.

– Не просить. Предложить.

– Предложительствовать… – протянул Уги-Уги. – Нам часто предлагают – но редко что-то, что может понравиться нам. Как чувствуешь себя, сын Безумца?

Непривычный к действию гношиля, На-Тропе-Войны чувствовал себя странно. Во рту пересохло, в ногах появилась слабость. Но мысли пока не путались, он все еще четко осознавал, где находится и зачем пришел сюда.

– Значит, ты согласен с тем, что я его сын? – спросил он. – Знал моего отца?

– Мы встречались, – подтвердил Уги-Уги. – Хорошо знакомы были. Ты похож на отцеубийцу, сомнений нет…

– Отцеубийцу? – перебил Гана.

– Не знал? Ха! – Монарх осклабился. – Тап Дарейн был ратником сближения, даже обитал в их поселке. Потом в дело вместе с Дишем деньги вложил, богатействовать стал…

– Но я слышал, обезумев, он убил многих из них?

Монарх кивнул:

– Лад, слышал правильно. Дарейн на Преторию за убийцей старого короля Рона отправился. А убийца гаераком был, везде носил с собой колючки облачной лозы. Ранил Тапа, прежде чем убил тот его. Тап вернулся – и обезумел. Так толкуют люди…

– Ясно, – сказал Гана задумчиво. – Мне говорили, что все отцеубийцы исчезли?

Уги-Уги, прищурившись, хитро глянул на него.

– Страшное дело, а? Остальные пропали ночью из своей общины, наутро прокторы наши пришли туда – только мертвые тела тех, кого Тап зарезал, нет остальных! Больше никто не видал отцеубийц, где же они, где? – Монарх сделал большие глаза, удивленно посмотрел по сторонам, нагнулся даже, будто собираясь заглянуть под кровать в поисках оставшихся членов общины.

Не обращая внимания на его шутовство, Гана задал очередной вопрос:

– Это королева и принц наняли моего отца, чтобы он поймал убийцу короля?

Уги-Уги шевельнулся на кровати, махнул рукой – желтые камни на браслете тихо застучали друг о друга.

– Не такой важной персоной был Тап, чтоб королевская семья… Слышали мы, сам он явился к королеве и предложил свою помощь. А принц тогда слишком мала-мал был, чтоб решать что-то.

– Значит, ты хорошо знал Безумца. Помнишь его лицо? Я – его сын? Признаешь это?

– Лад, – подтвердил монарх. – Так зачем пришел, Младшенький?

Впрочем, по взгляду было видно, что он уже понял, для чего явился к нему ночной гость. И когда Тулага ответил, Уги-Уги не удивился: