— До соревнований ещё целых два занятия, — слишком серьёзно проговорил он и я рассмеялся.

— Когда у нас сие мероприятие намечается?

— Первого июня, — мечтательно ответил он. — Первый день лета, пятница…

Ну, понятно, — усмехнулся я мысленно. — Похоже, уже договорился с другими офицерами, что ещё и отметят это дело в узком профессиональном кругу… было бы желание, а дата найдется.

Пострелял очень душевно. На каждый выстрел настраиваешься, успокаиваешься, дыхание выравниваешь… Прям, медитация… А потом поехал на самбо, наоборот, взбодриться.

Приехал немного раньше, поболтал с Аишей перед тренировкой. У неё голова была занята предстоящей сессией. Спросил, какие планы на лето?

— У нас Лайла рожать собирается в июне. Слетаем с Фирдаусом и Дианой в Европу ненадолго, как родит, поздравим. Потом вернёмся с родителями в Союз, поедем в Ленинград все вместе с Маратом на машине, а потом ещё не знаю, что делать будем…

— Галопом по Европам, — улыбнулся я.

Думал, что Сатчан не придёт на тренировку, но он появился как ни в чём ни бывало. Бодрый, похоже, бурно отметил рождение дочки и завязал на этом. Молодец! Пошептались с ним насчёт последних новостей.

— Познакомились мы с Бортко с Гончаруком, — поделился он. — Вроде, нормальный мужик. Говорит, ему наша политика безопасности нравится, просит оценить работу его предприятий в этом плане… Надо будет тебе на его предприятия сходить, посмотреть, что там да как. По трикотажке ситуация, пока, непонятная. Главный инженер пообещал бросить Быстрову, но тут сам знаешь, доверяй, но проверяй. Мещеряков приставил к нему своих людей, проверить, порвал или нет…

— А если не порвал, что будем с этим делать? — озадаченно спросил я.

— Думаем пока. Его же из обоймы так просто не выбросишь, слишком много знает…

— Ох, Быстрова, Быстрова… Человек-катастрофа, — с досадой заметил я. — Как её маленькая жопка может создавать столько больших проблем?

— И не говори, — рассмеялся он.

* * *

Москва. Салон-парикмахерская «Ворожея».

— Привет, девчонки, — увидела Люба в зеркало высокого стройного мужчину лет тридцати двух — тридцати пяти. — Долго вам ещё?

— Мы только начали, котик, — счастливо улыбнулась ему парикмахерша Лера. — Хочешь, иди, вон, с парнем Любани познакомься, — кивнула она за большую витрину, где стоял «Москвич» майора.

— Да ладно, зачем? — отмахнулся тот. — Это вы, девчонки, везде парами ходите. А мужику и одному хорошо.

Он сел на ближайший стул и приготовился ждать. Люба сразу поняла, что это и есть их подозреваемый Погашев.

Интересно, а Василий заметил, как он подходил к нам? — обеспокоенно поглядывала она на напарника.

Минут через десять Погашев поднялся и вышел на улицу. Засунув в рот сигарету, он беспокойно пошарил по карманам. Люба заметила, как Василий опустил окно и протянул на вытянутой руке зажигалку. Тот прикурил, но возвращать зажигалку не спешил, а с любопытством разглядывал её.

Предполагая, что они могут оказаться сегодня под плотным наблюдением Погашева, Люба и Василий уделили большое внимание мелочам, собираясь в парикмахерскую. В том числе, разжились в вещдоках, американской зажигалкой с изображением авианосца Хэнкок, принимавшего участие в войне США против Вьетнама.

Погашев то ли сделал вид, то ли искренне заинтересовался импортной зажигалкой, но разговор между ним и майором завязался. Поймав взгляд Любы, Василий улыбнулся ей и она послала ему воздушный поцелуй.

Погашев это тоже увидел. Вернул Василию зажигалку и, показывая, на девушек, стал что-то ему объяснять. Судя по всему, Погашев ему сказал, что его подругу укладывает сейчас его, Погашева, подруга. Потому что Василий вышел из машины и, улыбаясь, протянул тому руку. Они познакомились и остались стоять, поглядывая на девушек и оживлённо о чём-то беседуя. Люба с облегчением выдохнула.

Теперь главное не назвать его товарищ майор или Василий Абимболаевич, — подумала она, и принялась мысленно повторять: — Векеса, Векеса, Векеса…

— Ты что-то хочешь сказать? — подметила, что ее губы шевелятся, парикмахер. — Что-то не так с укладкой?

— Ой, нет, так, о своем задумалась!

* * *

Глава 7

Москва. Салон-парикмахерская «Ворожея».

Люба тут же перестала повторять «Векеса», решив, что это выглядит подозрительно, и решила сосредоточиться на чем-то другом. Валерия ловкими движениями колдовала над причёской Любы, а та уставилась на фотографии артисток с красивыми причёсками на стене. Между артистками висел плакат о том, что чаевые унижают и оскорбляют достоинство советского человека.

— Лерочка, а тебя чаевые унижают? — тихо спросила Люба.

— Очень, — прошептала та в ответ, покосившись на пожилую парикмахершу, работавшую с клиенткой в соседнем кресле. — Когда слишком маленькие.

Девушки дружно рассмеялись и Валерия тщательно обрызгала причёску Любы лаком для волос.

— Ну, вот. Красавица! — улыбнулась она ей в зеркало.

— Спасибо, Лерочка! — сунула ей пятёрку в карман халата Люба.

Лера уже привыкла, что сдачу давать не надо, и была этим очень довольна:

— Тебе спасибо. Ну, наконец-то рабочий день закончился…

Люба вышла на улицу, подошла к майору и кокетливо покрутилась перед ним, демонстрируя укладку. Он молча приобнял её и чмокнул в висок, мол, вижу, хороша, но пока не мешай. Она надула губки и села в машину, как они и оговаривали перед операцией, а у самой всё дрожало внутри от волнения…

— Рад был познакомиться, — протянул Василий руку Погашеву. — У меня встреча сейчас… Надо ехать.

— Понимаю, — улыбнулся тот.

Майор сел в машину, а из парикмахерской вышла Голубева, сменившая белый халат на модный бежевый плащик до колена.

— Улыбайся, всё отлично, — проговорил майор. — Ты молодец. Они клюнули.

* * *

— Ну, как он тебе? — помахала отъезжающей на машине приятельнице Валерия, приветливо улыбаясь.

— Ты права. Он вовсе не простой студент, — задумчиво проговорил Погашев, перестав улыбаться, как только машина отъехала на достаточное расстояние. — Простачком прикидывается, улыбается только губами, а глаза серьезные.

— Да я вообще первый раз сегодня увидела, чтобы он улыбался, — пожала она плечами.

— Как думаешь, он в монетах царских разбирается золотых?

— В серьгах золотых, точно, разбирается. Купил своей девахе. Правда, она вовсе это не ценит.

— Как часто они приезжают?

— Раза два в неделю.

— На этой неделе уже не приедут, да?

— Кто ж их знает…

— Следующий раз записывай их опять на конец дня. Мол, всё занято, но