– У нас системный администратор давно рабочие компьютеры не проверял. Антивирус там обновить, системный блок или монитор заменить... – издалека начал он. – Под шумок архивы всех данных и переписки сделать можно. Время нынче непростое, перестраховаться не повредит.

– А кроме администратора кто еще что может организовать? – я тоже не стал выкладывать карты на стол.

– Если надо без лишнего шума, то машины замов и начальников отделов на СТО, у нас тут рядом, неплохо было бы до ума довести. Ну, там... Одних жучков погонять, других – поставить.

– Хорошее дело. Только как я им прикажу ехать на СТО?

– Так и не нужно ничего приказывать. Эти чистюли сами туда каждую неделю на автомойку катаются. И перед работой, и после, и вместо работы.

– Тогда, конечно, да. Лучше пусть катаются с жучками. Время непростое, – на миг задумался, – и в кабинетах тоже можно немного послушать.

– Обижаете, босс, – Бадоев свел вместе густые брови, почесал квадратный подбородок и выдал: – Всегда все слушались и писамлись. Брату вашему это несильно нравилось. Но мне спокойнее как-то. Если бы мог, еще бы и дома у них все нафаршировал, но Уголовный кодекс мешает.

К последней фразе на лице моего бравого начбеза даже что-то похожее на улыбку появилось. Чувствительным барышням эту улыбку, конечно, показывать не стоило, но впервые за время нашей работы Бадоев выглядел не тупым солдафоном, а вполне адекватным мужиком.

– Да, этот кодекс сильно мешает спокойной жизни...

Я кивком дал добро на все инициативы и почти смирился с тем, что в команде осведомленных прибыло. Со Штерном, понятное дело, дружбы у моего начбеза не получится. Разного поля ягоды. Но хотя бы на работе задница будет прикрыта.

«Может, и сработаемся», – уже перед самым уходом Бадоева пришла мысль. Это была первая хорошая мысль за день!

Однако, только закрылась дверь, от Димы на телефон упало сообщение: «За помощницей, похоже, хвост. Водителя она так и не взяла, но пятнадцать минут назад звонила твоему начбезу с просьбой подстраховать в отеле».

* * *

За последние годы я уже и забыл, какое на вкус бешенство. Злым бывал. Бывал и недовольным. А так, чтобы хотелось рвать и метать... Не помнил.

Работники офиса, похоже, не помнили тоже. Разбаловал их Дамир. Разучились пропускать босса, когда тот бежит к лифту. Такими нежными стали, что чуть в обморок не падали от моего: «Пошли все на фиг!»

Дисциплиной в компании заняться нужно было срочно. Провести ликбез по пользованию лестницей, по движению в потоке, когда навстречу спешит начальство. По строгому соблюдению всех приказов непосредственного руководителя. И сейчас я точно знал, с кого первого начну.

Главное было успеть... добраться до одной тощей задницы, прежде чем она найдёт приключения. В этом не доверял ни Бадоевским бойцам, ни спецам Штерна. Сам спешил как на пожар.

Личный «БМВ», на который пересел после прилета, взревел на весь паркинг. Старый пень в будке охранника подпрыгнул на своем месте. А толпа курильщиков у входа разлетелась, как пуганое воронье.

Я замечал все это боковым зрением. Основное внимание было приковано к дороге. Не пропустить нужный поворот. Не задавить какого-нибудь тихохода на перекрестке. Не устроить разнос всему отелю.

Последний пункт я эпически провалил.

Эпически, потому что подоспевший первым Слава был послан писать заявление на увольнение. А встретившийся на пути охранник Бадоева – в дальний поход по интимным местам.

Туда же хотелось отправить и мою драгоценную Аглаю Дмитриевну, мать ее, Калинину. Русским же языком сказал: «Мне звонить!». Но вломился без стука в номер, застал перепуганную помощницу в углу комнаты. И бешенство как рукой сняло.

Не женщина, а наказание. Причем для себя самой тоже.

– Там... там мышь мертвая, – трясущимися руками Аглая показала на кровать. – И конверт. Я не трогала ничего. Не подходила.

На меня она даже не взглянула. Вжалась лишь сильнее в стену и закрыла лицо руками.

– Так, понятно... Теперь все в порядке.

Я с трудом перевел дыхание. Сжал и разжал кулаки.

Немного придушить помощницу было просто необходимо. Штерн ей вчера строго запретил входить в любое помещение без проверки. Слава для этого и был приставлен. Но жестким массажем шеи предстояло заняться все же позже.

– Ты вещи вчера разобрала или все в чемодане?

Сражался с собой я недолго. С женской любовью к грызунам, тем более мертвым, Аглае и минуту здесь находиться было нельзя.

– В чемодане. Разложить времени не хватило, – моя серая мышка теперь даже пищала как мышь.

– Отлично. – Я указал на шкаф. – Там стоит?

– Что?

– Чемодан!

– Да... – Зеленые глаза стали похожи на блюдца. – За правой дверью.

– Умница.

Стараясь не наследить сильнее, чем уже наследил, я по большой дуге обошел кровать, распахнул дверь и достал чемодан. Все тот же красный. Из Сочи. Видимо, судьба мне была его таскать. Как сглазил кто.

– Ноутбук у тебя с собой? – взглядом указал на вместительную сумку в руках Аглаи.

– Да. – Впервые за время нашего разговора она посмотрела мне в лицо. – Я его с собой везде ношу.

– А что-нибудь важное в этой комнате еще осталось?

Быстро набрал на телефоне номер Штерна.

– Эм-м... Зубная щетка, расческа в ванной. Наверное, что-то из мелочей.

– Купим новые, – пока кое-кто не устроил сборы, я рукой указал на дверь в коридор. – Здесь тебе больше оставаться нельзя. Идея с отелем была дурацкой изначально.

– И куда я сейчас? – голос у мышки дрожал, но слушалась она четко. Сказал, что делать, – без вопросов бросилась на выход.

– Туда, где точно будет безопасно, – не тратя время на подробности и споры, я освободил номер и сразу же переключился на Штерна: – Дима, в отеле новое послание с сюрпризом. Конверт я не вскрывал. Постарался не следить, но группу лучше высылай прямо сейчас. С помощницей разберусь сам. Номер ваш.   

Уточнять что-то или повторять Штерну не пришлось. Он по-армейски коротко кинул: «Принято», и спустя пару секунд я уже слышал в трубке, как он отдает распоряжения своим работникам.

Вряд ли в этот раз Бадоев со следователем могли его опередить. Одного прокола Штерну хватило. Впрочем, теперь это уже было не мое дело.

А мое...

В трубке послышались короткие гудки, и взгляд остановился на Аглае. Маленькая без своих каблуков. Трясущаяся как осиновый лист, но с гордо задранным носом и сжатыми в нитку губами.

Так и напрашивалась, чтобы кто-то добрался до ее попы и отшлепал. Качественно, со знанием дела и до розовых булок.