— Легендарный человек, — заметил Виммер, читая вместе с комиссаром биографию убитого.

— Все не так просто, — пояснил Дронго. — Такого преступного авторитета нельзя убить даже столь хитроумным способом. Понятно, что это не месть за оскорбленную женскую честь. Его убийство тщательно готовилось и было хорошо проплачено. Значит, действовали очень серьезные люди. Чтобы дать разрешение на убийство человека с таким прошлым, должен быть вынесен вердикт других «воров в законе». Или коллегии «судей», как они называют посредников, разрешающих их споры и противоречия.

— Меня интересует, куда делась эта дамочка? — вздохнул комиссар Реннер.

— Нужно просмотреть списки пассажиров, — предложил Дронго. — Если я правильно все рассчитал, то мужчина и молодая женщина должны были находиться в одном из соседних вагонов. Это, скорее всего, купе на двоих, чтобы не привлекать внимания других пассажиров. Женщине должно быть лет тридцать или тридцать пять, но не больше. Мужчина тоже сравнительно молодой. У вас есть списки всех пассажиров, прибывших в Берлин? По вагонам?

— Конечно, есть. Мы всех переписали, — сообщил комиссар.

— Сколько человек оставили отпечатки пальцев в купе? — уточнил Дронго. — Я не имею в виду погибших.

— Еще несколько человек. — Виммер взглянул на лежавшую перед ним бумагу. — Черт возьми, здесь указано, что в купе найдены отпечатки пальцев пятерых людей. Кроме обоих погибших. Пять человек — это уже слишком много. Двое из них, возможно, были женщины. Но такого количества людей не могло быть в купе.

— Все правильно, — возразил Дронго, — так и должно быть. Я знаю, кем были трое. Эти двое телохранителей, которые входили в купе, когда искали пропавшего босса; один из них находится в вашей больнице, можете проверить его отпечатки пальцев. Третий мужчина был, очевидно, проводник. Там должны были остаться и его отпечатки. Убийца, конечно, был осторожнее и не оставил никаких отпечатков. Я имею в виду мужчину, который входил в купе для помощи Брустиной.

— Тогда поясните, откуда взялись отпечатки пальцев двух женщин? — спросил комиссар, покачав головой. — Это не считая погибшей. Предположим, что одни отпечатки принадлежат фрау Брустиной. Она не могла повсюду стереть свои «пальчики» или все время ходить в перчатках. Но тогда — кто третья женщина? И откуда она взялась?

— Я знаю, — ответил Дронго, — в их купе заходила молодая женщина — официантка, которая принимала заказы на обеды, приносила и уносила посуду. Возможно, это ее отпечатки. Ведь пограничники и таможенники трогали только документы и не оставляли своих отпечатков внутри купе.

— Тогда нам нужно срочно выслать в Москву отпечатки пальцев двух женщин, которые мы нашли в купе, — понял Виммер.

— И отпечатки пальцев погибшей, — добавил Дронго. — Возможно, это тоже поможет нам установить истину.

Реннер поднялся, чтобы выйти.

— И еще, — сказал он, повернувшись к Дронго, — если ваши соотечественники могут придумать такие дьявольские трюки, то я не могу быть уверен, что убили именно такого человека, как герр Цверава. Я отправлю его отпечатки в Москву. Пусть проверят по своей картотеке. Мне нужно убедиться, что убили именно его, а не загримированного под него несчастного чудака.

Не дожидаясь ответа, комиссар повернулся и вышел из своего кабинета.

— Убитый точно Георгий Цверава, — убежденно сказал Дронго, — я же с ним разговаривал.

— Комиссар прав, — ответил Виммер, — мы не можем верить даже собственным глазам. Как вы считаете, проводники могли выступить в роли сообщников убийцы?

— Ни в коем случае. Одного из проводников просто подкупили, чтобы он помогал в пути своим пассажирам. Только не нужно фиксировать мои слова в ваших протоколах, иначе у несчастного будут большие неприятности после возвращения в Москву. Я тоже думал над этой возможностью. Нет, это исключается. Иначе проводника не оставили бы в живых ни при каких обстоятельствах.

— А пассажиры в вашем вагоне? Согласитесь, что нелогично не иметь своего осведомителя рядом с таким непредсказуемым человеком, как герр Цверава?

— Я знаю их не очень хорошо, — признался Дронго. — С Лакшиной мне еще удалось немного побеседовать, а с господином Гаврилко я даже не разговаривал и понятия не имею, кто он такой.

— Запрос мы, конечно, отправим. Но если согласиться с вашей версией, то получается, что мы упустили убийцу и уже не сможем ее найти.

— Найти можно любого человека, — возразил Дронго. — Что касается моей версии, то ее нужно проверить. И не ждать запроса. Возможно, нам помогут списки пассажиров из соседних вагонов и камеры, которые были установлены на вокзале. Ведь все вышедшие из поезда прошли мимо камер. И пока у нас есть эти видеозаписи, нужно ими воспользоваться. Насколько я помню, поезд уходит на Москву с главного вокзала Берлина в пятнадцать двадцать две.

Виммер взглянул на расписание. Поднял голову.

— Я начинаю вас бояться. Как вы могли так хорошо запомнить время отхода поезда?

— Таблица с расписанием висела как раз между первым и вторым купе, — пояснил Дронго, — кроме того, я несколько раз ездил этим поездом. Очень удобный поезд, если в нем нет бандитов и преступных авторитетов.

Вернулся Реннер. В руках у него были списки пассажиров из соседних вагонов.

— Мы отправили срочный запрос в Москву, — сообщил он, — надеюсь, что уже скоро получим ответ. Копию паспорта госпожи Брустиной мы тоже отправили в Москву. Пусть узнают, кто такая эта особа.

— Давайте посмотрим списки.

— Здесь столько вагонов, и в каждом несколько десятков пассажиров, — пробурчал комиссар.

— Все вагоны, где есть купе на четверых, можете сразу убрать, — напомнил Дронго, — и прицепные вагоны уберите. Киевский или другие. Посмотрите спальные вагоны, где есть купе на двоих.

— Только два соседних вагона, — быстро сказал Виммер, просматривая списки.

— Уже лучше, — сказал Дронго. — Теперь ищите семейные пары. Согласно новым правилам, которые введены на Российской железной дороге, в одно купе нельзя продавать места незнакомым мужчинам и женщинам. Купе должно быть либо женским, либо мужским. А если в купе мужчина и женщина, значит, семейная пара или покупали билеты вместе.

Комиссар буркнул нечто невразумительное. Снова достал сигареты. Но было заметно, что ему нравится, как работает этот эксперт. Дронго поморщился. Он не выносил, когда рядом курили.

Виммер начал просматривать списки.

— Две пары, — сообщил он, — одна пара села в Москве, муж и жена Рыбчинские. Вторая пара в Минске — отец и дочь Габриелян. Других пар нет. Во всяком случае, в этих вагонах.

— Сколько лет Рыбчинским? — уточнил Дронго.

— Не подходят, — сразу сказал Виммер, — ему семьдесят шесть, ей семьдесят четыре. Вряд ли можно было выдать молодую девушку за пожилую старуху, и наоборот.