— Дай мне какую-нибудь вкусняшку для твоего коня!

— А он после знакомства с тобой останется моим? — ворчу я только из желания скрыть истинные чувства. Когда она уедет, на этой базе не останется ни одного живого существа, которое она не покорила. Ни одного, Роман Дмитриевич, включая тебя.

Стефи осторожно приглядывалась к лошадям и безошибочно определила моего Сида, отметив, что остальные мою тушу далёко не увезут.

— Фото на коняшке! — обрадовалась Стефи, сунув мне свой телефон, подняла руки, предлагая мне ее подсадить на коня.

— Нет, Стеф, он без седла и характер у него вредный, ещё хуже твоего, — пытался я ей противостоять, но какой там. Капризная, настырная и невыносимо красивая, смотрит своими льдинками и уговаривает:

— Я только на минуточку! На память о тебе! Быстрее, Ромочка, у нас мало времени!

Мало, да. Уже сегодня я буду знать о тебе все, и того, что уже знаю, достаточно, чтобы понять, что мне это не понравится.

Ладно, но когда буду снимать ее, обязательно потребую целоваться за работу, сил уже нет терпеть.

— Эй, что ты там копаешься? Скорее! — нетерпеливо ерзала на лошади Стефи, топнуть ножкой в таком положении у нее не получается, поэтому она бьёт по бокам Сида. Пиздец.

Я бежал за ними, словно на финишной меня ждёт золотая медаль. Сид не любит вялой прогулки, он быстрый, сильный и своенравный конь. Ему нужно, чтобы он бежал и ветер не только гриву развевал, а ещё и морду его довольную обветрить успел. Мою успел, недовольную, запыханную и испуганную, когда я увидел издалека, как Стефи свалилась с лошади и скрылась в траве.

Благо скотина гнедая топталась рядом со своей бестолковой наездницей, делая вид, что ему стыдно, иначе я бы не нашел ее в этом поле так быстро.

Приземлилась она более-менее удачно, видимых повреждений нет, но все равно напугала меня, спросив, когда я рухнул около нее на колени, стараясь отдышаться:

— Ты кто?

— Няшка в тельняшке, — от радости, что она не разбилась, ляпнул я. — Что болит?

— Ничего, — улыбнулась лгунья. Не скажет, хоть ты тресни. — Сид сломан, у него тормоза не работают. А что ты делаешь?

Удивленно хлопает ресницами Стеф, когда я заваливаюсь рядом.

— Фото. Ты же просила, — настроив фронталку, щелкаю кадр за кадром на свой телефон нас вместе.

Похоже, на моих горках акция: пока не разобьешься — не сойдешь. Стефи назло мне корчит рожицы, а мне ее смех так нравится, что я, уважаемый, между прочим, человек, которого уже по-любому ищут на базе, дурачусь вместе с ней. Забив на встречу гостей, спешно перепоручил это, освободил еще немного времени для… нас.

— Ромка, а ты был на волоске от крупного куша. Моя жизнь застрахована. Все-таки ты невезучий. Прикинь, и от жены бы избавился, и выплаты бы еще получил!

— Ну… мы в лесу, одни… почти, Сид подглядывает. Но если я тебя тут придушу, он не расскажет.

— Душить неэстетично, и тебя раскусит криминалист.

— Расслабься, Стефи, мне уже трупы бывших, страдающих головной болью и имеющих скверное чувство юмора жен закапывать некуда.

Стефи недоверчиво прищурила глаза, пришлось успокаивать:

— Шучу, шучу. Для тебя найду место!

Не помню, в какой момент я схватил ее руку, только сейчас сообразил, что, согнув руки в локтях, мы смотрим, как переплетаются наши пальцы, и я понимаю, что это что-то слишком интимное, но не хочу их разнимать. Ещё минуточку, ещё совсем немного, а потом снова воевать. В конце концов, должен же быть у нас перерыв между сражениями?

— Лучше скажи, что тебе больше всего не нравится в женщинах, — обманчиво ласково замурлыкала Стефи.

— Хм… Ненавижу, когда женщина ходит по дому обнаженная, терпеть не могу, когда будит утром жаркими поцелуями от губ и все ниже и ниже, не выношу, если она в моей рубашке приходит в кабинет, забирается на мой рабочий стол, улыбается со своими ямочками, перелезает через него и спускается на мои колени…

Стефи смеялась все больше, называя меня наглым вруном, а мне казалось, что я никогда ее такой не видел, хотя это её хроническое состояние — улыбчивой и самоуверенной мажорки, у которой в жизни нет ни одного повода для грусти.

Сид покружил вокруг нас и остановился со стороны Стефи, под тенью ветвистого дуба.

— Ну вот, и этот теперь тоже влюблен в тебя, Стеф, через неделю свалишь и оставишь тут килограмм двадцать разбитых сердец! Что мне с ними делать? Оставишь рекомендации, куда девать потроха?

— Ох, Роман Дмитриевич, теперь понятно, почему так много недочётов. Ты ошибаешься на каждом шагу. Во-первых, не через неделю, а дня через три, я почти закончила, а во-вторых, в меня не влюбляются, то, что ты видишь, имеет совершенно другое объяснение, — закинув руки за голову, улыбалась Стефи своим мыслям, мне бы переварить, что она только что сказала, но я завороженно смотрел, как в её глазах отражаются белые облака, плывущие по небу.

— Вот даже ты, знаешь, почему ты как ошпаренный полетел в часовню?

— Я помню только переулок, где ты сказала, что все остальное после свадьбы. Потом утро. Наверное, соблазнила меня своими прелестями, несчастного, и я повелся.

— Пф-ф, совсем нет. На это ты ответил, что в наше время мужики ради секса не женятся! Нет, Ромео, мои прелести тебе нравились, но не до такой степени!

— И как же я оказался тогда молодоженом с мечом джедая поутру?

Блядь, зря я это ляпнул. Как теперь остановить ее истерический смех! И мой.

Снова взмыл в небеса, похоже, шлепнусь я о землю знатно. В блинчик.

Наблюдая за Ромкой, я заподозрила, что такие качели ему не доставляют дискомфорт. Видимо, рос в подобной моей семье и окружении, когда подловить и приколоться над тобой могут не только друзья и родители, а даже такой, как мой, дед Леон. Мой самый непримиримый соперник и самый любимый человек на свете. И я у него любимица. И он правда как лев, вроде и лениво лежит на диване после обеда, прайд свой охраняет, но его слово не оспаривает никто из членов семьи. Ну, кроме меня, конечно.

И сейчас я глядела на Ромку, и мне казалось, что он очень на него похож. Колоссальная выдержка моих издевательств и виртуозно выкручивает все под другим углом, заставляет смотреть на ситуацию с другого ракурса, так что я начинаю сомневаться в собственной затее. А это уже запрещенное оружие. Набор качеств дедушки — идеал мужчины для меня, и влюбиться в такого — это уже не слепая подростковая любовь к Андрею, подпитанная больше дружбой с самого горшка. Это гораздо хуже, он точно вывернет мне все жилы, и, посмеявшись, в лучшем случае предложит френдзону. Пора бежать, не оглядываясь!

— Ромка, ты победил. Давай я расскажу тебе все честно, как было, и закончим уже это недоразумение мирно.