Внимание Артема привлекла одна птица – ярко-желтый кенар, явно старавшийся взять несколько звуковых октав. Кенар выглядел молодо и в перерывах между трелями чистил клюв о загаженную пометом жердочку. Артем наблюдал за ним минут пять, такая длительная остановка потенциального покупателя не смогла не привлечь внимания продавца. Мужчина – продавец птиц, с полуседой всклокоченной бородой, одетый не по сезону в ужасную ватную фуфайку защитного цвета, имел облик партизана, сошедшего с плакатов времен Второй мировой войны. Его голубые глаза, окруженные сетью морщин человека еще не старого, но явно никогда не носившего солнцезащитных очков, внимательно разглядывали Каховского.

Артем заметил взгляд продавца, подумав про себя, что сейчас тот будет предлагать купить какой-нибудь поющий экземпляр. Адвокат уже представил, какой запах будет источать этот человек, как только заговорит. Весь внешний облик орнитолога – от заправленных в кирзовые сапоги старых джинсов до уже упомянутого ватника – свидетельствовал о его деревенском алкогольном образе жизни.

К удивлению Артема, продавец не приставал с вопросами, продолжая молчать, но выражая взглядом готовность откликнуться на любую просьбу покупателя.

Артем, показывая на приглянувшуюся птицу, спросил:

– Кенар?

Мужчина, давно уже понявший, о какой конкретно птице его будут спрашивать, кратко ответил:

– Кенар.

Артем удивился немногословности продавца и решил задать еще вопрос:

– Молодой?

Мужчина в ватнике, не колеблясь, сообщил:

– Как сказать. Петь уже умеет. Больше года ему. Семь октав берет.

Артем еще подумал немного и спросил:

– А сколько они живут вообще? Канарейки…

Будучи человеком практичным, Артем понимал, что птиц он часто покупать не будет, поэтому и спросил.

Продавец, абсолютно серьезно глядя в глаза адвокату, произнес:

– Сколько живут? Как люди! Сегодня живем, завтра сдохнем.

Столь философского ответа от деревенского алкаша в ватнике и кирзачах Артем никак ожидать не мог и только моргнул от удивления, не найдя, что сказать.

Продавец, довольный произведенным эффектом от своих слов, добавил:

– Но я знал одного кенара, который пел семнадцать лет.

Каховский внимательно посмотрел на бородатого философа и понял, что покупать кенара не хочет. Он для порядка прошелся еще по торговым рядам, но через десять минут повернул к выходу.

– Сегодня живем, завтра сдохнем. Как канарейки. Умеешь ты петь или нет, – размышлял адвокат, садясь в машину. – Надо же… Деревенский философ. И откуда такие берутся? Небось, беглый интеллигент…

Артем представил себе, как он, уставший от судебных баталий и вечных споров с прокурорами и следователями, уезжает в деревню и начинает разводить птиц. Примерно так поступил один из его приятелей, журналист, которому стукнуло шестьдесят. Продав квартиру в подмосковном городке, он купил домик в Курской области и поселился там.

– Что будешь делать-то на пенсии, товарищ? – провожая разговором по телефону этого беглеца от цивилизации, спросил Артем. – Ты же активный такой вроде. По свету катаешься, статьи пишешь… Куда ж ты в деревню-то? Ты ж даже не пьешь!

– Мне пить не обязательно, меня и так «накрывает», – пошутил в ответ пенсионер. – Надоело все. Вообще все. Ничего не хочу. Я даже телевизор себе не купил в новый дом. Идут они все к чертям…

Артем тогда не стал спрашивать, кто эти «они», которые должны пойти к чертям. Это и так было понятно. Его приятель-журналист работал в разных изданиях, но почти всю свою жизнь провел «под погоном» в системе исполнения наказаний, освещая на страницах ведомственной газеты успехи в воспитании осужденных и повышении качества их содержания.

Как понятно, к пенсии его уже тошнило от вида колючей проволоки, камер, заключенных и надзирателей, тем более что по первому своему высшему образованию он значился как «учитель французского языка и французской литературы».

– Вот такой же небось профессор, читающий Монтеня в оригинале, канареек продает, – подумал Артем.

В это время писком некупленной канарейки напомнил о себе телефон, принявший текстовое сообщение. Николай опять настаивал на встрече, напоминая о чем-то важном по делу Вульф.

«Черт, забыл спросить у нее, кто это такой и что ему нужно», – расстроенно подумал Артем и решил пока повременить с ответом.

Каховский, неожиданно получив изрядную дозу философского настроя на птичьем рынке, решил позвонить своему другу Павлу Кременецкому, благодаря которому сейчас и занимался делом Елизаветы Вульф.

Набрав номер телефона, минуту наслаждался музыкой из любимого Пашиного фильма «День сурка», под которую главный герой просыпался каждое очередное утро одного и того же дня.

Кременецкий наконец взял трубку.

– Артем, привет! – веселый голос Павла был разбавлен алкоголем и фоновыми звуками ресторана. – Мы тут с отцом Петром сидим, трапезничаем в «Маркете». Давай к нам? Поговорим о душе по душам с духовным отцом нашим.

Павел часто общался со священниками, искренне и даже отчаянно верил в Бога, помогал строить храмы, щедро оплачивая счета на их строительство, но при этом умудрялся жульничать во время Великого Поста, например, допуская скоромную пищу и веселящие напитки, для чего специально мягко напрашивался в гости.

– Паша, ты же на посту, тебе нельзя, – шутливо говорил Артем и наливал «беленькую» в хрустальный лафитничек, иногда принимая Павла у себя дома как гостя, «случайно ехавшего мимо».

– Батюшка сказал: если в гостях, имеешь право не соблюдать, ибо в гостях принято есть и пить то, что подают. Так что не хочу тебя обидеть, наливай, раз уж взялся за бутылку! – отвечал на шутку Павел, накладывая в тарелку что-то не очень жирное, вроде грибов или копченого мяса.

На этот раз пост уже давно закончился, поэтому Кременецкий мог себе позволить от души пообщаться со своими духовными отцами в каком-нибудь уютном заведении.

– Ладно, сейчас заеду, «отец Павел»! – сказал Артем, недолго колебавшись. – Как раз у меня есть тема, которую хотел бы с вами обсудить.

Артем застал отцов Петра и «Павла» в дальнем углу ресторанного зала, огороженном легкой восточной ширмой. На деревянном столе, накрытом бамбуковыми подстилками под тарелки, расположилось изобилие угощений, которое отец Петр в силу своей скромности заказать не мог, но мирянин Павел, заправляющий многомиллионным бизнесом, как раз был сделать обязан. Тут были и японские лоснящиеся от обилия витамина В ломтики тунца и желтохвоста, приправленные зелеными кучками васаби по бокам; и нарезанные столбики огурца и сельдерея, воткнутые в стартовый комплекс хрустального стакана, готовые смыть своей свежестью остатки вкуса предыдущего блюда перед прибытием нового; и крабовое мясо в разных вариациях с перцем чили и красным соусом, и пахучая копченая дорада, отражающая свет серебром бортов и тупых глаз, уставившихся куда-то в незнакомый ей мир двуногих сухопутных существ.