— Надеюсь, ты останешься послушать нашу группу? Они приехали из Альбукерке только на один вечер, жаль будет, если пропустишь.

Нервно сглатываю, поправляю сумку и пытаюсь успокоиться, быть невозмутимой, а потом побыстрее удрать.

— Мне надо успеть на автобус, — лепечу я. — Так что, если позволишь…

Однако парень продолжает стоять, улыбаясь и перекрывая мне путь к двери. Он склоняет голову, чуть приоткрыв рот и прикусив самый кончик языка.

— Ты вредничаешь, — ухмыляется он и отбрасывает волосы со лба. — Почему бы тебе не задержаться ненадолго? Заодно мы узнали бы друг друга получше. Даже не подозревал, что внучка, которую Палома прячет, такая красотка. А ты, папа?

И оба обмениваются шутливым понимающим взглядом, смысл которого ускользает от меня. Хочу спросить, откуда им известно о Паломе и обо мне, но юноша меня опережает:

— Очарование — городок крохотный, даже меньше, чем кажется. Какие здесь могут быть секреты?

Наши взгляды встречаются, но теперь глаза у него отливают не голубым, а темно-красным. Из его рта выскальзывает змея и стрелой летит мне в грудь. Я вскрикиваю, с силой отталкиваю парня и бросаюсь к двери. Неожиданно стены комнаты искажаются, потолок проседает, и помещение съеживается, буквально проглатывая дверь и отрезая мне путь к бегству.

Комната наваливается на меня, принуждая рухнуть на колени. Я уже не в состоянии дышать, но могу орать. И я истошно воплю без остановки, но вдруг понимаю, что в действительности не издала ни звука. Кто-то крепко впивается в мою кисть:

— Эй, ты как? В порядке?

Передо мной — не демон, а реальный человек — красивый обаятельный парень с фальшивой улыбкой.

— Принести тебе воды? — усмехается он.

Помещение уже приобрело прежний облик. Юноша наклоняется, но я отстраняюсь прежде, чем он успевает притронуться ко мне. Мне не нужна его притворная забота. Его отец с безмятежным видом наблюдает за сценой.

— Не приближайся ко мне, — шепчу я и трясусь, словно желе.

Почему-то я уверена, что мне ничего не почудилось и эти двое тоже в курсе происходящего.

— Эй, ты… — Парень делает шаг ко мне.

— Не прикасайся ко мне! — Беру свою сумку и стремглав вылетаю за дверь.

Он что-то кричит, но я не слушаю и вновь протискиваюсь сквозь толпу подростков. Думаю, с некоторыми из них вполне можно было бы подружиться, если бы Палома удержала меня здесь. Натыкаюсь на девушек, шарахаюсь от парней, пока один из них не хватает меня за плечи.

— Что с тобой?

Сперва я сопротивляюсь, но меня будто омывает освежающей волной, за которой следует тепло, окутывающее, словно одеяло. Движения мои замедляются, а мысли затуманиваются. Зачем мне бежать, когда тут настолько надежно и хорошо? В его объятиях я — в полной безопасности, я — любима.

Я таю, прижимаясь к его груди. Его глаза — лазурные с золотистыми ободками — сияют, как льдинки на солнце, многократно отражая мой собственный образ. Передо мной — юноша из снов. Тот, что умер у меня на руках. Брат-близнец того, второго, сказавшего тогда: «Не волнуйся, братец, мне нужна только ее душа, сердце бери себе».

Нет! Мой собственный мозг обманывает меня, ему нельзя верить! Я вздрагиваю и высвобождаюсь.

— Извини. Я просто подумал… что тебе нужно… — произносит он.

Я лечу, не дожидаясь конца фразы. Выскакиваю в дверь и мчусь по крутым ступенькам, не переставая уговаривать себя, что эти юноши — ненастоящие, по крайней мере в том смысле, который я имею в виду. Мои кошмары начинают сливаться.

Пробежав примерно половину переулка, я торможу под уличным фонарем, прислоняюсь к стене и пытаюсь отдышаться. Согнувшись, уперев ладони в колени, я чувствую, как по спине стекает горячий пот. Волосы, связанные в конский хвост, прилипли к шее. Поднимаю руку, чтобы убрать их, и внезапно замечаю печать клуба. На штампе — красный койот с пылающими багровыми глазами. В голове эхом звучат слова Паломы: «Ты даже не представляешь, какие тайны хранит наш маленький городок. Здесь полно хитрых Койотов, ты должна быть умнее этих плутов».

Отклеиваюсь от кирпичной кладки и слепо направляюсь в сторону улицы. Со всех сторон начинают приближаться светящиеся люди. Вскоре они окружают меня. Травы явно не действуют, огненные силуэты выпрыгивают из окон, выскакивают из дверей. Вороны снуют у моих ног, клюют меня и в ярости каркают, когда я натыкаюсь на них. Я иду прямо по ним, превращая их тела в окровавленные ошметки. Перья пристают к подошвам сандалий.

От остановки меня отделяет несколько метров асфальта. Я устала от «Кроличьей норы», от черных птиц и от юношей с нечеловеческими глазами. Ничего, справлюсь. Я должна. У меня нет выбора.

Я плетусь вперед. Мои губы шевелятся в безмолвной мольбе: «Помогите мне! Пожалуйста. Хоть кто-нибудь!» Но я вижу лишь яркие точки, мерцающие в воздухе, и слышу визг шин и крики. Я покачиваюсь, пытаясь увернуться от теней.

Передо мной возникают яркие круги света. Удар раскаленного металла заставляет меня взлететь, взмыть прямо в небо, раскинув руки, подобно крыльям, пока сила тяжести не напоминает о себе и не заставляет рухнуть на асфальт. Камни, острые, как бритва, рвут мою одежду, впиваются в тело. Я вдыхаю запах горелой резины. Последнее, что я вижу, это проплывающее по темным облакам лицо отца. Он явно разочарован во мне.

Я отметала его предупреждения. На площади в Марокко я была слишком поглощена жутким видом его окровавленной головы. Теперь из-за своей невнимательности, я повторяю его судьбу. Только еще хуже. Я умираю в Очаровании.

ДОРОГОЙ ДУХОВ

Палома склоняется над надгробием, шепчет что-то по-испански, смахивает ладонью пыль и бережно кладет букет на могилу. Она нарвала цветы в своем саду — яркие фиолетовые и золотистые, они продолжают цвести, несмотря на глубокую осень. Ее взгляд серьезен, колени утопают в сухой траве, а коса спускается с плеча и скользит по прямоугольному надгробию. Палома убирает ее и оборачивается, услышав мой вопрос.

— Значит, он лежит здесь? — громко выпаливаю я и смущаюсь.

— Нет, — отрицательно качает головой она.

Странно. Я снова изучаю табличку на могиле, дабы убедиться, что не ошиблась.

— Здесь закопали тело Джанго. Но будь уверена, Дайра, его на кладбище уже нет.

Пытаюсь сдержать чувства, но тщетно. Пора бы мне привыкнуть к прямоте Паломы, но мне действительно дико слышать, как мать говорит о своем погибшем ребенке с такой поразительной откровенностью.

— Не путай могилу с Джанго, — произносит она и прищуривается. — Это не его обитель. Если тебе захочется навестить его или поговорить с ним, то, разумеется, ты имеешь полное право прийти сюда. Я не буду тебе препятствовать, ньета. Но никогда не забывай, что твой отец теперь повсюду. Его душа освободилась и стала ветром, который ерошит твои волосы, травой, по которой ступают твои ноги… дождем в грозовой туче, что высоко парит над горами.