Но и вытащить Игнатова из петли сейчас тоже было совершенно невозможно: приказ на уничтожение был отдан давно, еще неделю назад, маховик, как обычно, раскрутился, и остановить его теперь уже не мог никто. Даже адвокат Игнатова успел все просечь и куда-то смылся.

Во всяком случае, то, что он, Фрэнки Галлахер, не сможет остановить машину уничтожения, так это уж точно. За последнюю неделю делом Игнатова занялся окружной прокурор Джуди Хант — дотошный, въедливый, педантичный человек, да к тому же и упрямый борец с «русской мафией». Он готов был годы потратить на то, чтобы нарыть на Владислава Игнатова обвинительный материал и засадить русского лет на восемьдесят. Вот только умник Хант не ведал, что Игнатову не суждено было дожить даже до предварительного слушания в окружном суде.

Что же это за фрукт такой, мистер Игнатов?

Фрэнки знал, что русского арестовали чуть ли не на месте преступления: был убит босс калифорнийской мафии дон Монтессори. Игнатова также взяли по подозрению в убийстве старого итальянца Барбарелли. Русского посадили в блок предварительного заключения без права выхода под залог. Об этом рассказал и Ховански, который регулярно докладывал ему о всех вновь поступивших заключенных, не подозревая, что очень часто они направлялись к нему в тюрьму с ведома Фрэнки. Потом к делу Игнатова подключили окружного прокурора Джуди Ханта. И это означало только одно: Дядя Сэм намеревался устроить показательный суд и упрятать русского за решетку до седых волос.

Джуди Хант был знаменит тем, что почти все его обвинительные заключения — а за многие годы практики у него их набралось больше трех сотен — были поддержаны в судах, обвиняемые получали по полной программе. И вдруг из штаб-квартиры ФБР пришла шифровка, состоящая только из двух слов: «Медвежья охота». Это был смертный приговор Игнатову (русские клиенты в секретном шифре ФБР проходили как «медведи»). Непонятно только, кому понадобилось убрать русского прямо в тюрьме? Ведь участие в деле прокурора Джуди Ханта служило гарантией того, что Игнатову дадут не меньше полусотни лет. Выходит, в Вашингтоне разыгрывалась какая-то очень сложная многоходовая партия и ставкой в ней была жизнь таинственного русского бизнесмена. Во всяком случае, ясно одно: его приятель Майкл играл явно не на стороне тех, кто хотел убрать Игнатова.

Итак, что же теперь делать? Надо каким-то образом дать отбой Стиву и отменить казнь русского. Фрэнки уже потянулся было к телефону, как раздалась трель переговорника. Он нажал клавишу:

— Да, Мэри?

— Вас спрашивает Майкл из Вашингтона. Будете говорить?

О боже! Она еще спрашивает! Конечно буду! Только этого разговора и жду. Взяв себя в руки, Фрэнки наигранно спокойно ответил секретарше:

— Соедините.

Это было спасение. Майкл должен помочь! Фрэнки схватил телефонную трубку.

— Хелло, Майкл! Как погода в Вашингтоне?

— Здравствуй, Фрэнки! — голос Майкла был строг. — Скажи мне лучше: как там обстоят дела с твоим подопечным? С ним все в порядке?

Фрэнки не понял вопроса. Теперь он уже вообще ничего не понимал. О чем спрашивает Майкл? «В порядке» — в смысле, жив или убит? Но отвечать надо было одновременно четко и туманно, так как Фрэнки не знал наверняка, не прослушивается ли его линия.

— Насколько я знаю, он пока в добром здравии, — ответил Фрэнки и порадовался за свою сообразительность. — Майкл, ты можешь перезвонить мне по известному тебе телефону минут через десять? Это срочно.

— Xopoшо! — коротко бросил Майкл. Фрэнки Галлахер вышел в приемную и, стараясь говорить спокойным безразличным тоном, сообщил секретарше: — Мэри, я выйду на угол куплю сигарет. Если кто будет звонить, скажи, что я вернусь через полчаса.

Он спустился на лифте в вестибюль и вышел на улицу. Холодный ветер с залива резко дохнул ему в лицо. Конец декабря в Сан-Франциско в этом году был необычайно суровым. Холода обещали продержаться до Нового года. Фрэнки поежился и поднял воротник пальто. Быстрым шагом он дошел до телефонных будок на углу и вошел во вторую справа. Это был его «связной» телефон-автомат, куда ему звонили секретные агенты, платные осведомители и — Майкл. Он постоял несколько минут, напряженно оглядывая никелированные бока телефона. В начищенном до блеска металле отражалось его лицо. Наконец раздалась переливчатая трель звонка. Чуть дрожащей рукой он снял трубку.

Это был Майкл.

— Ну что там у тебя стряслось? Гостя встретил? — Голос теперь звучал насмешливо.

— Да, — ответил Фрэнки и похолодел: Майкл все знает! — Ты в курсе, значит? Но каким образом?.. Хотя это уже неважно. Что же мне теперь делать? Как отыграть все назад?

— В настоящее время от тебя требуется только одно — отменить приказ. Ты понял меня? Остальное — моя забота.

— Но как я смогу… — начал Фрэнки.

— Езжай туда немедленно! — резко оборвал его суровый голос из Вашингтона. — Как хочешь, а этот парень должен быть цел и невредим. Завтра он выйдет оттуда и в сопровождении наших людей будет отправлен в аэропорт к ближайшему рейсу на Москву. Нужно, чтобы Ховански или ты, а лучше оба, от имени правительства Соединенных Штатов принесли ему свои извинения. На него ничего нет. Его арест был ошибкой. Ясно? Все.

У Фрэнки от волнения закружилась голова. Он облизал пересохшие губы языком и пробормотал срывающимся голосом:

— Но ведь он оформлен по всем правилам. Есть протокол задержания. Рапорты полицейских. Свидетельские показания. Прокурор Джуди Хант развернул бурную деятельность — он кричит, что напал на доказательства каких-то совместных тайных дел калифорнийской мафии с этим Игна… парнем. Он ведь так просто от этого не отвяжется! И журналисты не отстанут. Это же свора голодных и жадных до жареных фактов псов.

В трубке на мгновение повисла тишина.

— Я попробую поговорить с некоторыми людьми в Вашингтоне. Кое-кто мне обязан. Так что с этой стороны я организую поддержку, а ты попробуй подобрать ключик к окружному прокурору, я слышал, у тебя с ним приятельские отношения…

— Все это так, но…

— Вот и отлично! — радостно воскликнул Майкл. — Делай, что я тебе сказал. И поторапливайся — время не терпит!

Фрэнки не хотел задавать Майклу ключевого вопроса. Но не смог удержаться.

— Скажи, Майкл. Очень тебя прошу — ответь, для меня это очень важно. Этот старик… Ну, с которым я сегодня встречался… Он… Ему про меня действительно что-то известно?

— Да. Все.

— А кто он? Твой… друг?

— Он не просто мой друг, Фрэнки. Он мой добрый старый друг, — выделяя каждое слово, заговорил Майкл. — И что самое главное — человек порядочный. Ему можно доверять. Я выразился ясно?

— То есть ты хочешь сказать, — заторопился Фрэнки и почувствовал, как его лоб покрылся крупными каплями пота, — что если он… обещает, то его обещанию можно верить?

На другом конце провода раздался иронический смешок.