— Можно, Фрэнки. А тебе советую впредь всегда вначале думать, а потом уже… расстегивать ширинку. Понял?

Фрэнки Галлахер на ватных ногах вышел из телефонной будки и медленно побрел по заснеженной улице. Он едва не забыл купить в газетном киоске пачку сигарет «Кул-ментол».

Уже через час Фрэнки листал подробный доклад о происшествии в исправительном центре. Из докладной следовало, что русский хорошо тренирован, умеет мыслить хладнокровно и даже из самой неблагоприятной ситуации способен извлекать какие-то преимущества. А как профессионально он разделался с тремя отпетыми уголовниками! Так мог действовать только специально обученный человек.

Фрэнки сделалось жарко, и он мазнул рукавом рубашки по потному лбу. Агенты российских спецслужб ему стали мерещиться даже в исправительном центре. Не иначе как издержки профессии. Определенно нужно обратиться к психиатру.

Подумав, Фрэнки набрал телефон Гарри Скотта — одного из ведущих репортеров вечерних новостей. Их связывала дружба, начало которой было положено в далекой Москве, где они вместе охраняли здание посольства. Гарри был неисправимый волокита и сердцеед и все свое время проводил в окружении многочисленных подруг, бездумно тратя на них все свое жалованье. Гарри запомнился веселым и беспечным парнем, который, казалось, был создан для того, чтобы перепортить лучшую половину человечества и с цветков удовольствий кружками лакать густой и сладкий нектар.

Со времени их первой встречи он изменился только внешне — растолстел, полысел, длинный с горбинкой нос теперь украшали квадратные в золотой оправе очки, а на шикарных пестрых галстуках теперь он стал носить платиновые заколки. Но в сущности он оставался все тем же неуемным Гарри, который по вечерам в кабинете тискал и ласкал смазливых переводчиц, и уборщицы частенько в урне для корзин находили свидетельства его неуемной похоти.

Имея троих детей, он смело ухаживал за молоденькими журналистками, зная, что даже самая могучая твердыня не сумеет устоять перед его невероятным темпераментом и огромным обаянием. И действительно, редко какая женщина отклоняла его предложение послушать наедине в одной из многочисленных комнат телестудии уроки об искусстве репортажа.

Несколько раз Фрэнки предоставлял Гарри материалы об итальянской и китайской мафии. Подобный шаг всегда был согласован с высшими инстанциями и требовался в первую очередь в интересах дела, чтобы повлиять на общественное мнение. Сейчас он решил действовать в одиночку.

— Гарри, это ты?

— Да.

— Приезжай немедленно. Я тебя жду.

— А что случилось?

— Так, небольшая сенсация.

— Может, мне лучше отправить кого-нибудь из стажеров. Я сейчас очень занят.

— Нет, нужен ты лично.

Гарри был не только самый знаменитый сердцеед телестудии, он был еще и отличный журналист, и, высоко оценивая его профессиональные качества, совет директоров частенько закрывал глаза на его многие чудачества. И если дело касалось чего-то стоящего, он мог примчаться к месту событий даже с расстегнутыми штанами. Поэтому Фрэнки не удивился, когда через пятнадцать минут раздался стук в дверь. Гарри Скотт никогда не звонил — он всегда стучался и делал это с настойчивостью репортера, рвущегося навстречу сенсации. Впрочем, так могла стучаться и полиция, имеющая санкцию от прокурора. Если бы дверь не была бронирована, то она наверняка разлетелась бы под кулаками-кувалдами талантливого репортера.

— Фрэнки, я тебя убью! — пригрозил Гарри, едва шагнув в комнату своего приятеля. — У меня накопилась масса дел, а ты заставляешь меня все это бросить и лететь к тебе за твоей долбаной сенсацией. И объясни мне наконец, почему вместо меня нельзя было прислать другого человека?

Все срочные дела Гарри Скотта можно было пересчитать по пальцам: первое, к ним в штат зачислили новенькую хорошенькую журналистку, и он решил взять над ней шефство; второе, ему срочно нужно найти вескую причину, чтобы оправдаться перед начальством за очередной загул; третье, ему нужно найти уважительную причину и для жены за свое долгое отсутствие; четвертое, он подхватил очередную гадость и личные проблемы теперь волнуют его больше служебных. Но самая вероятная — скорее всего, своим звонком Фрэнки поднял Гарри с очередной пассии.

— Если я так поступил, значит, была необходимость.

— И что же это за необходимость? — рычал Гарри.

— Я у тебя хочу спросить: что ты знаешь об исправительном центре?

— Ровным счетом — ничего! — уверенно прошел Гарри в комнату. Заметив на столе банку пива, он энергичным жестом открыл ее и отпил несколько глотков. По лицу журналиста пробежало блаженство — холодное пиво пришлось ему по вкусу. — Ты же знаешь, как только начальником тюрьмы стал этот свинья Том, так он гонит взашей всю журналистскую братию. Это недемократично!

Фрэнки выразил сочувствие — даже своему близкому другу он не стал бы рассказывать о том, что исправительный центр стал закрытым по его личной инициативе. И, надо признать, он потратил немало сил, чтобы отвадить ретивых журналистов от экспериментальной базы ФБР.

— Как я тебя понимаю, Гарри. И для того, чтобы восстановить справедливость, возьми вот эти документы. Из них получится очень неплохой материал.

Скотт почти лениво потянулся за листами бумаги, всем своим видом давая понять, что берется за это дело только во имя давней дружбы. Это была обычная привычка Гарри, даже из собственной просьбы суметь сделать одолжение. Как будто бы нехотя перевернул одну страницу, быстро пробежал глазами по ровным строчкам, перевернул вторую. В глазах загорелось любопытство, которое скоро переросло в трудноскрываемый интерес. У Гарри Скотта был профессиональный нюх на сенсации, а из этих нескольких страниц можно вытащить куда больше чем рядовой материал. Если подойти с умом, то можно сделать цикл рейтинговых передач, в которых пойдет речь о правах заключенных в тюрьмах. Это очень гуманно и сейчас очень модно. Грамотно построенные передачи позволят ему пробиться в десятку лучших репортеров Америки. И вот тогда он наконец осуществит свою давнюю мечту и станет одним из учредителей канала. А через год-другой и его хозяином.

— Я беру у тебя этот материал, Фрэнки, — без особого энтузиазма проговорил Гарри. — Я тебе уже как-то говорил, что сейчас в совете директоров очень много случайных людей. Мне будет непросто убедить их в целесообразности этой затеи.

Хотя для себя он уже определил, что подготовит материал в ближайшие несколько часов и покажет его в самое удачное время, когда половина страны прилипнет к телевизору. Он даже не станет согласовывать свое решение с дирекцией, подозревая, что ответ может быть отрицательным. Он давно уже вышел из того возраста, когда взрослые дяди водили его за ручку и с видом ученых мужей рассказывали, как строить телевизионные передачи. Сейчас он сам был звезда и имел не только свою точку зрения на перспективу развития телевидения, но мог позволить себе такую шалость, как ослушаться хозяина канала.